Синтез
Шрифт:
— Как скажешь. Понеслась.
Ей было двадцать пять лет, она была в самом расцвете творческих и человеческих сил. И главное в ней бурлила самая настоящая жизнь!
— Всё, хорош, и бухло не лезет, и туда уже не лезет, вы как?
— Мы за. Телка, похоже, двинулась.
— Проверь, потом мы её хорошенько отшлепаем, так, чтоб наверняка и всё. Джин есть ещё?
— Да, босс, полторы бутылки.
— Дай приложиться. Ты что, Череп?
— Да нормальная телка была, мне нравилась.
— Череп
— Руки об эту суку не марать. — Шнайдер стал заговариваться. — Короче, ушатайте и, Бурый, Шпатель, сначала влейте ей в глотку пол-литра джина.
— Так, тогда и пинать не нужно будет.
— Я кого-то спросил?
— Как скажешь, босс.
Жанна ещё дергалась, когда ей вливали в горло джин, потом её, уже неспособную двигаться, начали избивать.
И главное в ней бурлила самая настоящая жизнь!
— Ты номера снял?
— Да снял я. Вот район Череп подобрал. Я бы сюда сам никогда не додумался вкатить. Да, Шпатель? Чё притух?
— Не парься. Улицу выбрал?
— Да тут любая покатит, такая помойка. Давай сюда.
— Готов?
— К чему?
— Дебил, если нас с трупом повяжут, тебя никакой Шнайдер не отмажет. Выбирай самую пустую. На ходу скидываем, дальше по плану.
— Вот, заворачивай. Скидываем на выезде. Жми.
Тело бесшумно скатилось в снег, смешанный с нечистотами.
Ей было двадцать пять лет, она была в самом расцвете творческих и человеческих сил. И главное в ней бурлила самая настоящая жизнь!
Часть XII. Глава 17
В пятницу, 28 декабря, в последнюю пятницу месяца, в день новогоднего бала в «Рапсодии» Акира позвонил домой Максиму, который только что проводил Маргариту в больницу готовиться к смене, и боролся с искушением пропустить бал. Либо прийти туда уже с Ритой, то есть, в самый разгар веселья, когда их могли даже не заметить. Ну, на это рассчитывать не приходилось, поэтому он, в предвкушении бурной праздничной ночи, о которой ему говорили Матвей Кузьмич с Варварой Ильиничной, продолжая корпеть над учебниками, которые после такого перерыва между текущим временем и институтом, давались ему не просто; он подумывал после Нового года устроиться на подготовительные курсы. Всё это сейчас не вязалось между собой, поэтому, он хотел куда-нибудь выйти, и даже подумывал позвонить Куперу, как объявился Акира Такеши
— Говорить можешь! — кричал Акира.
— Могу. Что-то не так со средствами массовой информации?
— А встретиться можешь?
— Только если в «Бомбе». Ты говори, что стряслось?
— Это не по телефону?
— Почему?
— Потому, что телефоны прослушивают.
— Акира, у тебя уже Новый год?
— Я тебе серьезно говорю, ваш телефонный номер, номер квартиры, где живет принцесса, точно прослушивают. Уж поверь мне.
— Времени ещё… Либо в
— В семь.
— А сейчас…
— Час. Пора выходить.
— Ты с ума сошёл!
— Макс, я бы не звонил. «Бомба», согласен. Через полчаса.
В «Бомбе» в этот час вовсю готовились к очередному корпоративному торжеству. Джона не было. Максима, как завсегдатая пустили без вопросов. Увидев Акиру за барной стойкой, он подсел к нему.
— Ну, что за пожар у тебя? — спросил Максим.
Акира молчал.
— Ты издеваешься! — не на шутку возмутился Максим. — Я прибыл, чтобы услышать о твоем пожаре, а ты просто молчишь.
— Я просто думал, как тебе это сказать, но… так и не придумал. — Лицо Акиры выражало недоумение и растерянность.
— Говори, как есть.
— Жанну Роллан убили, — произнес Акира и запрокинул рюмку водки.
У Максима всё похолодело внутри.
— Информация перехвачена через полицейские переговоры. Окончательных данных нет. То есть, на все сто процентов не известно так это или нет.
— Стоп. То есть, это не точно?
— Я не знаю, — сказал Акира и махнул вторую рюмку.
— Тогда так? Во-первых, почему ты позвал меня?
— Ты был с ней в близких отношениях, и можешь на что-то или на кого-то выйти.
— Это давно в прошлом. Если ты думаешь, что я смогу позвонить ей домой и, услышав её голос, поздравить её с тем, что она жива, ты ошибаешься. Во-вторых, какого рода информация прошла через полицию? И мне рюмку можно?
— Всё, что я тебе сказал. Жанна Роллан убита. От родственников и коллег информации нет никакой.
— То есть, её отец не может сказать прессе о том, жива его дочь или нет?
— Помнишь случай с ванной, когда она чуть не утонула?
— И что?
— Дело может обстоять также. Подробности никто не хочет выносить из…
— Из избы, — помог Максим. — Но факт остается фактом?
— Да чёрт его знает!
— Ты-то что так взбесился? — стараясь держаться спокойно, спросил Максим.
— Сам не знаю. Я её знал, как знают начинающие журналисты известнейших звезд. Помнишь, она тебя из тюрьмы вытащила, и это я узнал… Она… хорошая…
Максиму вдруг ощутил необъяснимую тоску. Это не была тоска, похожая на тоску, связанною с любовью к Маргарите, это, вообще, не была тоска, связанная с любовью, это была тоска, обусловленная потерей хорошего человека, с которым какое-то время его связывали узы… Пусть флирта, пусть влюбленности… это была просто тоска по живому человеку, по хорошему живому человеку.
— Она была такая живая! Она была самой жизнью! Новой, свободной, только родившейся, готовой на всё!..
Максим заказал ещё рюмку. Акира тоже.
— Нет, — остановил его Максим, — мы точно ещё ничего не знаем, рано нам это. Связь с редакцией у тебя есть?
— За пять минут до твоего прихода звонил — ничего нового. — Последний раз её видели позавчера, в среду, вечером выходила из своей гримерной, собираясь идти домой и всё.
— Когда это было? В среду?
Максим попросил телефон.