Синтез

Токацин

— Со своим образцом такие опыты будут проводиться каждый день, по одному в час, — сказал Хольгер, проталкивая закрытую ёмкость с тёмно-синей жижей в жёлоб, ведущий внутрь защитного поля. Она прошла, но впритык. «Сделать нормальный доступ,» — отметил для себя Гедимин.

— Фонить будет? — запоздало спохватился Хольгер. Гедимин пожал плечами.

— Проверим.

Гамма-излучение под куполом было пренебрежимо мало, о серьёзном потоке электронов тоже речи не шло, — порция жидкого сивертсенита была вброшена под практически чистое сигма-излучение и, как и следовало ожидать, на него не отреагировала. Гедимин смотрел на жидкость, она лежала в стеклянной коробке, красноватые кольцевые разводы вокруг манипулятора стали ярче, но и только, — больше ничего не происходило.

— Сигма не годится, — заключил Хольгер, перенося ёмкость под небольшую щель в урановой сфере. Проём был оставлен, чтобы стравливать лишний газ, и напротив него на защитном куполе всегда светился зелёный блик. Хольгер остановил манипулятор напротив щели и указал Гедимину на светящееся пятно. Что он хотел сказать, ремонтник так и не узнал, — синяя жидкость, до сих пор неподвижная, всколыхнулась и растеклась по стенкам коробки, быстро меняя очертания. Зелёное пятно погасло, закрытое новым пузырём защитного поля — он сформировался вокруг сивертсенитовой лужицы и быстро уплотнился до полной непрозрачности. Хольгер перевёл взгляд на Гедимина и изумлённо мигнул.

— Ты это видишь?

— Активация, — пожал плечами ремонтник, перехватывая манипулятор и отводя от проёма. Бесполезно — защитное поле, сформированное до конца, так и висело на стальной «клешне» и таять не спешило.

— Да, активация так активация, — пробормотал Хольгер, недоверчиво хмыкая в респиратор. — Никогда такого не видел. Считанные доли секунды… Вот это был бы генератор, хоть против ядерного взрыва…

«И как теперь его оттуда забрать?» — Гедимин привёл манипулятор в движение и попытался затолкать коробку с сивертсенитом в жёлоб, но защитное поле застряло в отверстии. Сармат посмотрел на «пальцы» подвижного устройства и тут же вспомнил, что они не электризуются, — одно из требований техники безопасности. «Уран и торий…» — сармат досадливо вздохнул и сунул руку в карман. «Надо что-нибудь придумать…»

— Что случилось? — Хольгер удивлённо посмотрел на него. — Что-то не так?

— Сивертсенит застрял, — буркнул сармат, перебирая нужные и ненужные обломки в карманах. Ничего подходящего под руку не попадалось.

— Что?.. — химик взялся за манипулятор и растерянно хмыкнул. — Да, действительно. Константин завтра удивится. Никак нельзя расширить жёлоб?

— Можно, но не настолько, — отозвался Гедимин, оглядываясь на дверь. «Ещё Константина тут не хватало…»

— Я достану, — хмуро сказал он, направляя на себя генератор защитного поля. — Выйди и сделай себе купол. Придётся лезть внутрь.

— Heta! — Хольгер схватил его за руку — уже поверх защитной оболочки. — Не надо, Гедимин. Ничего хорошего не выйдет. Ты и так переоблучился за этот месяц.

— Я в поле, — отозвался сармат. — Выйди и прикройся. Работы на секунду, болтовни на два часа…

Отодвинув Хольгера к двери, он повернулся к урановой сфере. О том, что внутри лежит образец ирренция, напоминали только странные свечения на защитной оболочке. Гедимин представил, как зелёные блики растекаются по его рукам, и задумчиво сощурился. «Если приподнять не только купол, но и сферу, всего на секунду…»

Он выглянул в коридор. Хольгер, завёрнутый в защитное поле с ног до головы, молча вскинул руку. Гедимин шагнул обратно, закрывая за собой двери. Купол над урановой сферой растворялся долго, неохотно, слой за слоем, сармату показалось, что прошло полчаса, — и он, не тратя времени на возню с манипулятором, выдернул стеклянную коробку из его «клешни» и швырнул в угол. Шар плотного, непрозрачного защитного поля покатился по гладкому фрилу и остановился у стены. Сармат оглянулся на него и снова перевёл взгляд на сферу. Глубоко вдохнув, он осторожно развёл её сегменты в стороны и просунул руку внутрь.

Сквозь оболочку он ничего не почувствовал — только видел, как зелёные отсветы бегут вверх по предплечью. Рука наткнулась на что-то твёрдое, и сармат неловко провёл пальцем по невидимой поверхности. «Сквозь защитное поле ничего не поймёшь,» — с досадой думал он, вынимая ладонь из урановой сферы и тщательно подгоняя друг к другу сегменты. «Но я его всё-таки потрогал. Странные ощущения.»

Защитное поле уже смыкалось над образцом, когда Гедимин вспомнил о камерах по периметру хранилища и сердито сощурился. Закрывать их было поздно.

— Живой? — спросил, заглядывая в хранилище, Хольгер. Ремонтник кивнул и показал ему коробку с сивертсенитом. Поднесённый к ней дозиметр Конара показывал остаточное, угасающее омикрон-излучение, — лёгкий стеклоподобный сивертсенит, как и стекло, из которого была сделана ёмкость, был почти неуязвим для наведённой радиации.

— Всё надо мыть, — сказал Хольгер. — И эту вещь, и тебя. Идём в душевую. Тут нужна дезактивация.

Гедимин мигнул.

— Я был в поле, — напомнил он. — Ни один атом не мог просочиться.

— Ты трогал ирренций, — сузил глаза химик. — Я вообще не знаю, доживёшь ли ты до завтра. Гедимин, ты псих — хуже Линкена, честное слово!

…Солнце уже садилось, когда ремонтник выбрался из озера и выловил комбинезон, плавающий у берега.

— Воняет, — буркнул он, обнюхав одежду. Запах дезактивационного раствора за несколько часов слегка ослаб, но отлично чувствовался — как казалось Гедимину, за пять метров независимо от направления ветра.

— А по-моему, отмылось, — сказал Хольгер. — А ты сам как? Руку не жжёт, голова не кружится?

Гедимин сердито сощурился.

— Я был в поле!

— Если что-то пойдёт не так, тебя надо будет срочно тащить к медикам, — покачал головой химик. — Одевайся, пойдём на крышу, пока ещё есть места.

— Линкен нас подождёт, — отмахнулся Гедимин, тщательно стряхивая с комбинезона воду. Со скирлина она скатывалась быстро, но одежда всё равно оставалась слегка влажной, и на холодном осеннем ветру сармат ёжился и покрывался бледной синевой.

— Болтать не будешь? — спросил Гедимин, выбравшись из кустов и повернувшись к Хольгеру.