Синтез
Шрифт:
— Патент хранится надёжнее ядерного арсенала, — продолжал Нгылек. — Даже Северу не удалось его раздобыть. Австралийцы запустили это в производство и продают на Луну и Венеру. Уже есть заказы от Мацоды для амальтейских колоний.
Линкен подошёл, повертел кусок стекла в руках и недоумённо хмыкнул.
— Это просто цветной фрил. Ни прочности, ни термостойкости. Зачем он нужен?
— Его вставляют в иллюминаторы. Считается, что видеть земные пейзажи полезно для человеческой психики, — пояснил Нгылек. — Hasulesh — довольно хрупкие существа.
Линкен мигнул.
— Макаки болеют из-за того, что несколько недель не видят… вот этого? — он ткнул пальцем в потрескавшийся фэнрил. — Им даже на Амальтее надо глазеть на деревья и рыб? Ядро Юпитера… Как эти комки слизи вообще где-то выживают?!
— Всячески облегчая свою жизнь, eateske, — едва заметно усмехнулся Нгылек. — Вот одно из приспособлений, которые они придумали. Как я уже сказал, патент у австралийцев. Но в Ведомстве считают, что нам пригодилось бы такое производство на территориях. Где-нибудь в отдалении от Ураниума, чтобы не возникало подозрений. Я полагаюсь на вашу группу. До сих пор вы меня не подводили. Оба образца можете разобрать на атомы, если это поможет в исследованиях, но больше фэнрила у меня нет. Официальный срок отчёта — через месяц. Самостоятельно на меня не выходите — вся наша связь слишком легко прослушивается. Tza atesqa!
Сарматы вышли. Снова замигал красный светодиод — агенты Ведомства прошли по верхнему этажу, входная дверь открылась и закрылась. Хольгер разглядывал неровно срезанный торец осколка и задумчиво щурился, Константин взял расколотый кусок, чтобы посмотреть на просвет, и лаборант принёс для него три дополнительных фонаря, Гедимин думал о лунных и амальтейских пейзажах — чем они так разительно отличаются от земных? — и немного о «Кассини» — Нгылек ни разу не упомянул Энцелад, видимо, там обходились без фэнрила…
Линкен вышел из затянувшегося оцепенения и презрительно фыркнул.
— Видеть земные пейзажи… полезно для психики… — передразнил он Нгылека и сморщил губы, как будто собирался плюнуть, но не нашёл урны. — Мы на Марсе радовались жидкой воде и брезенту, если удавалось постелить его на пол. Забота о психике… Хрупкие существа… Я загнал бы их в шахту без респираторов, как они делали с нами. Цветные стёкла в иллюминаторах… Tzaat hasulesh!
Гедимин дотянулся до него и крепко сжал его локоть. Взрывник благодарно покосился на него и отошёл к верстаку.
— Думаю, дело в смещающихся точках поляризации, — Константин задумчиво потёр подбородок. — И в слоистости… Хольгер, у нас есть чем рассмотреть тонкий срез?
— Тут счёт идёт на микроны. Мой микроскоп должен справиться, — химик повернулся к Гедимину. — Можешь отрезать тонкий кусок толщиной в десять-двадцать микрон? Только без оплавления, все слои должны остаться нетронутыми.
Сармат перевёл взгляд на ремонтную перчатку и занялся настройками режущего луча, попутно вспоминая, при какой температуре плавятся стеклянистые фрилы.
— И ещё одна просьба, — Хольгер, дождавшись, когда он закончит с резаком, тронул его за плечо. — Мне тут очень сильно не хватает фрилоплавильной печи. И если речь о плоском слоистом материале, то понадобится прокатный стан. Не слишком большой, двадцати сантиметров в ширину хватит, в крайнем случае можно обойтись десятью.
— Сделаю, — пообещал Гедимин, задумавшись на пару секунд. — Будет готово через неделю.
— Постарайся сделать стан для очень тонких листов, — Хольгер снова прикоснулся к его плечу. — И они должны быть максимально ровными. При толщине в десять микрон любая пылинка может всё испортить.
— Понятно, — кивнул Гедимин. — Две недели.
— Спасибо, — улыбнулся химик, сжимая его ладонь. — Не знаю, как бы мы без тебя обходились…
— Прокатный стан? — из-за плеча Гедимина выглянул Айрон, и ремонтник сердито сощурился — он как раз примерялся к листу фэнрила, и филк под руку полез совсем некстати. — Мы что, будем строить тут завод?
Хольгер взял его за плечо и осторожно отодвинул от верстака.
— Привыкай, мой малорослый друг, — ровным голосом сказал он. — Нам часто приходится строить заводы.
…Хольгер и Константин уже склонились над микроскопом, поочерёдно разглядывая срез фэнрила и оживлённо переговариваясь (Гедимин не вслушивался — он думал о плавильной печи и время от времени добавлял к списку деталей на листке из ежедневника ещё пару наименований), когда Линкен отвернулся от стены, которую до сих пор разглядывал, провёл пальцем по шраму на лице и криво ухмыльнулся.
— Эй, тески! А что, на этих стёклах можно нарисовать любые картинки?
— Да, и нам как раз нужен образец, — оторвался от микроскопа Константин. — У тебя есть разумные предложения?
Линкен выразительно хмыкнул и достал из кармана смарт. Потратив полминуты на щёлканье по клавишам, он показал сарматам кадр из небольшого видеоролика — пылевой «гриб» на длинной вытянутой «ноге». Присмотревшись, Гедимин понял, что крошечные фигурки у его подножия — одноэтажные постройки.
— Старое видео — ядерные испытания, — пояснил Линкен. — Могу разложить по кадрам. Сделаете такую стекляшку? Так бы смотрел и смотрел…
Сарматы переглянулись. Гедимин с трудом скрыл ухмылку.
— Слишком много слоёв для пробной заготовки, — покачал головой Константин. — Мы начнём с более простого видео, в три-четыре кадра. Когда разберёмся, как это работает… посмотрим.
«Надо будет сделать ему пластину со взрывом,» — подумал Гедимин. «Константин не будет делать. Прикинется, что забыл. Придётся мне.»
— Гедимин, у нас уточнённые данные! — Хольгер похлопал ладонью по защитному полю, и ремонтник, недовольно щурясь под тёмной маской, оторвался от остывающего фрилового полотна и повернулся к силуэту по ту сторону купола. Бросать нагретую протяжную ленту не хотелось — надо было закончить с ней до того, как температура упадёт, и фрил начнёт твердеть.