Синтез
Шрифт:
Зборовский откашлялся и произнес:
— Я возвращаюсь на работу. Оставляю вас, но надеюсь, что вы не перебьете друг друга. Эля, будь хозяйкой.
— Да, папочка.
— Мама должна вернуться через час.
— В случае чего, если, например, Марек себя плохо почувствует, связывайтесь с Институтом. Там наверняка кто-то будет. У меня совещание в Женеве. Вернусь вечером. Привет!
И он ушел. Эля отважно решила прервать молчание, которое воцарилось после ухода отца.
— Хочешь кофе или чаю?
— Если можно, чаю, — вежливо ответил Марек.
«Ненависть, — промелькнуло у Эли в голове. — Ненависть, маскируемая любезностью. Это ясно! Ничего не поделаешь. Я не уроню своего достоинства!»
—
Франтишек бесшумно въехал.
— Три чая, — распорядилась Эля.
Франтишек сверкнул огнями и произнес:
Приветствовать гостя хочу И мигом за чаем лечу!— Практичное устройство! — отозвался Марек. — А где у него питание?
Петрусь оживился: Франтишек всегда был его гордостью.
— Он работает на кварковой [6] батарее. Одно неудобство: нужно через каждые сорок дней менять программу. Самой батареи хватит на сто лет, но программу надо модернизировать. Понимаешь, новые правила, новая информация. Франтишек должен знать больше, чем мы, держать связь с другими компьютерами. Хочешь, я покажу тебе такую программу?
— Вынешь ее?
— Нет, у меня есть старая, использованная.
6
Кварки — частицы с дробным электрическим зарядом, из которых состоят элементарные частицы (адроны), участвующие в сильных взаимодействиях. Теоретически предсказанные в 1964 году, кварки до сих пор в свободном состоянии не наблюдаются, а проявляются лишь косвенно. Само слово «кварки» заимствовано американским физиком М. Гелл-Маном из романа Дж. Джойса «Поминки по Финегану», где оно означало нечто неопределенное, мистическое.
— Тогда покажи.
— Идем! Сейчас вернемся! — сообщил он сестре.
— Извини, — любезно сказал Марек.
— Пожалуйста, — ответила Эля как ни в чем не бывало. Как если бы она не знала, что в глазах этого храброго мальчика выглядит, наверно, дрянной и зазнавшейся девчонкой. А знала она об этом гораздо лучше, чем он сам.
Совет Наций с изумлением узнал, кем оказался следующий пациент группы Зборовского.
— Вся имеющаяся информация, — докладывал Зборовский, — свидетельствует о том, что возвращенный нами к жизни Муанта Портале и Грасиа является военным преступником, особой, заслуживающей наказания и порицания. Этот диктатор — личный знакомый таких пресловутых фашистских выродков, как Гитлер, Франко и Пиночет! Преступления Муанты против собственного народа, совершенные им на протяжении многих лет, снискали ему прозвище Кровавого Муанты. Он был подвергнут гипотермии как раз в тот день, когда партизанская армия окончательно освободила страну из-под его гнета.
Решение дальнейшей судьбы Муанты не в моей компетенции. Впрочем, уважаемый Совет ознакомился с рапортом соответствующей комиссии. Как криогеник я хочу только заверить, что оживление остается вопросом двух-трех дней.
Поднялся делегат того народа, чьим владыкой и тираном некогда был Муанта.
— Наше государство по сей день отмечает Праздник Освобождения, и великий президент, гениальный поэт Рауль Сермено, который сверг режим Муанты, относится к числу наших самых прославленных народных героев. А низкий, подлый и бесстыжий Муанта остался в истории моего народа столь же ненавистной и мрачной фигурой, как, например, в истории Италии — Муссолини. Мы стыдимся Муанты. Президент Рауль Сермено, известный своим великодушием, отослал в 2000
Председатель Совета озабоченно спросил:
— Что предлагает ваша делегация?
— В соответствии с существующим законом, возбудить дело против Муанты. Наши архивы переполнены доказательствами его злодеяний. В связи с отменой во всем мире смертной казни Муанте грозит пожизненное заключение. К тому же мы предполагаем, насколько это возможно, заняться его перевоспитанием.
— А как выглядит правовая сторона вопроса?
— Теоретически каждое преступление по истечении восьмидесяти лет списывается за давностью. Исключение составляют, однако, положения, касающиеся гипотермированных пилотов космических кораблей. Мы предлагаем распространить эту клаузулу также на тех лиц, которые были заморожены до двухтысячного года.
— Ни один закон не должен иметь обратной силы!
— Да, но это еще не аргумент в пользу безнаказанности столь чудовищного преступления!
Разгорелась страстная дискуссия о том, какую судьбу следует уготовать Муанте. Мнения разделились. Одни считали, что надо возбудить дело, другие — что оставить в покое, а третьи — что попросту не размораживать. Наконец, после многочисленных выступлений и полемики Особый Трибунал удалился на совещание, а на вечернем заседании председатель Трибунала огласил окончательное решение.
— После размораживания Муанта Портале и Грасиа будет подвергнут общественному перевоспитанию в собственной стране, а затем пожизненно отдан под надзор компьютеров. В остальном он останется свободным. В случае безупречного поведения ему следует дать возможность реабилитации. Трибунал обосновывает свое решение тем, что главная задача правосудия не платить злом за зло, а разъяснять преступнику его ошибки.
Дедушка ходил по комнате взад и вперед, взад и вперед и говорил бабушке:
— Как только Олек включил видеофон, я понял: произошло что-то необычайное. Будто я Олека не знаю! Он счастлив, говорю тебе, страшно счастлив. Тут уж не в том дело, что его всюду показывают, берут интервью, а понимаешь... важно, что он осуществил свой замысел, оказался превосходным специалистом, не зря потратил несколько лет жизни. Важно, что он спасет людей! Жаль, что ты его не видела.
— Что он говорил? Скажи мне, наконец, что он говорил? — рассердилась бабушка, которая как раз была на прогулке, когда Александр Зборовский сообщил отцу, что пришлет на остров детей вместе с Мареком Торлевским, первым размороженным человеком из 1979 года. — Ты что, не мог включить регистратор? — спросила бабушка неизвестно в какой раз. — Не мог, да?
— Ну, не включил, забыл. Так обрадовался, что забыл. Ну убей меня!
— Не говори глупостей! — возмутилась бабушка. — Так когда они приезжают?
— Сегодня, наверняка сегодня. Олек специально заказал аппарат на воздушной подушке.
— Они приедут вместе с этим Мареком Торлевским?
— Вместе. Знаешь, вроде бы эту фамилию я уже когда-то слышал. Тебе она ничего не говорит?
— Ничего.
— Странно. Мне кажется, мы знали кого-то с такой фамилией.
— Я вообще не припоминаю такой фамилии. Иду кормить слонов.