Сирахама
Шрифт:
– Уважаемые жрицы.
– Я поклонился им еще раз.
– Я очень надеюсь, что эта история не будет иметь окончания и будет бесконечно повторяющейся в течение хотя бы ближайших семисот лет... А я обязательно постараюсь рассказать вам некоторые подробности.
– Я с сомнением посмотрел в огромные глаза рыженькой и добавил.
– При желании - в редакции для самых маленьких - с квадратиками и иносказаниями.
Черненькая Занге фыркнула. А блондинка восхитилась:
– Ух-ты! Так изящно о практическом бессмертии еще никто не просил!
Она, прищурившись,
– Та-а-ак! Ты!
– Палочка ткнула в грудь Ренке.
– Согласна?
– Да!
– А ты?
– Палочка уперлась в мою грудь.
– Да!
– Ну, вот, собственно, и все! А теперь - формальности, не влияющие, так сказать, на сюжет... Свидетели!
– Палочка поочередно ткнула в Мисаки и Миу.
– Возражения?
Девушки торопливо замотали головами.
– Отлично! Вы это... тоже не щелкайте, а то потом в свадебные кимоно не залезете... Гости!
– Она посмотрела в сторону входа...
– Возражения?
Я перевел туда взгляд. Оказывается, там было Редзинпаку в расширенном составе. Ма Ёру успокаивающе гладила всхлипывающую Ма Сой по голове и что-то шептала на ухо. Рядом стояла Шакти Рахманн с ученицами. («Они-то тут откуда?!») Кисара и одна из учениц Шакти вели съемку на видеокамеры... Во взгляде Шакти Рахманн читалась грустная укоризна, как к нашкодившему малышу...
Кажется, меня хотели заставить почувствовать себя виноватым. Или обещали воспитание ремнем...
– Ты!
– Из звезды на палочке, которую держала жрица, ударил насыщенный луч света. Если б не его почти осязаемая плотность, можно было бы подумать, что это очень мощный фонарик.
Возле алтаря кто-то ойкнул... Кэнсэй разумеется. Со своим фотоаппаратом. Удивительно, но - попался.
– Может быть у тебя есть какие-то возражения?
– С явной угрозой спросила жрица.
И, честное слово, ни у кого бы и язык не повернулся назвать угрозу в голосе жрицы несерьезной!
– Ну, вообще-то все произошло так неожиданно, что я даже не успел дать своего благословения!
– Благословления тут раздаю я!
– Холодно отрезала девушка и резюмировала.
– Отлично. Возражений нет.
Кэнсэй бочком-бочком попытался улизнуть, но...
– Стоять! Кто таков?
– Э-э-э...
Но жрица опередила:
– Папаша?
– Прищурилась она, обернулась к нам, осмотрела всех по очереди и снова обернулась к Кэнсэю.
– Поздравляю! Засим закончим.
– Она зевнула, прикрыв рот ладошкой.
– Денежки бросьте во-о-он туда... И - ступайте себе с моим благословением! Плодитесь и размножайтесь! Сие нам угодно и любо! Запись в храмовой книге уже сделана. А! Да!
– Вспомнила она.
– Волею своей объявляю вас мужем и женой! Муж, поцелуй жену! Ну, или наоборот...
Через минуту меня снова похлопали по плечу чем-то очень-очень увесистым:
– Кхм... Закругляемся молодые, закругляемся... Как я уже сказала, плодиться и размножаться будете в другом месте.
Очень кстати она вмешалась. Потому что в этот раз поплыла не Ренка, а я!
– Что-то хотел спросить... муженек?
– Нет-нет, жрица-сан!
Вопрос у меня был, но вот озвучивать я его не хотел.
– Хотел-хотел... Ну, я отвечу. Целуешься и детишек ты делаешь, как вполне себе совершеннолетний. А эти глупые законы меня не касаются - мы тут, понимаешь, людские сердца соединяем, а не в паспортах штампики ставим!
– Она грозно обратилась ко всем присутствующим.
– Так! Еще желающие есть?
Присутствующие ошарашено замотали головами, пытаясь оправиться от удивления и переварить информацию...
– Жаль-жаль...
– Она притворно огорчилась.
– Вот по глазам же вижу, что желающих тут много... Ну - как хотите. Я за то, что размножение - дело сугубо добровольное! А ведь могли бы и сэкономить. Плодиться и размножаться - это здорово! И человекам с этим еще и повезло - приятно!
– Жрица вздохнула и снова обратилась ко мне.
– Заходи еще! Для старых клиентов у нас предусмотрены скидки - каждый третий раз вполцены, каждый четвертый раз - бесплатно. Ну, и обещание выполнить должен - сам понимаешь...
Я понимал... обещание, данное этой блондинке - кровь из носу!
– придется выполнить.
Ренку я вынес из Храма на руках. Миу несла подол кимоно Ренки, а Мисаки катила пустое кресло. До храмовых ворот нас провожал парень на пару лет меня младше. Он был в одежде храмового служки с высокой шапкой «полбанана» и торжественно нес традиционный красный зонт, символизирующий какую-то там защиту семьи, благополучие и чего-то там еще по мелочи...
Редзинпаку оказалось недалеко - каких-то четыреста метров. Правда, стоило мне повернуться в сторону кресла-коляски, Ренки вцепилась клещом, а Мисаки что-то быстро сделала, отчего индикаторы на кресле погасли...
– Ой... Сломалось!
– А глазки - честные-честные.
Если бы кому-то из жителей района Датцуя захотелось бы подышать свежим воздухом на улице в три часа ночи, он был бы несколько озадачен: процессия по улице шла примечательная.
Впереди - жених с невестой на руках, по бокам - две девицы-красавицы, одна из которых катит инвалидное кресло... Потом - тридцать метров пустого пространства и - Редзинпаку в расширенном составе, что-то оживленно, но тихо-тихо обсуждающее.
Я толкнул взглядом ворота, но они лишь слабо трепыхнулись, приоткрывшись едва ли на пару сантиметров... М-да, с камнями было проще. Наверно, стоит начать с легких перегородок из фанеры и бумаги.
Пришлось просить глазами Миу. Правда, вперед рванула Мисаки:
– Я - девочка! Мне можно пальчиками... пока Кенчик не научит делать это, как настоящие мужики!
– Куда понес...
– Нерешительно возмутилась нервничающая Ренка.
– В спальню меня неси... аната...
Разумеется, я промолчал. В спальню, так в спальню... И, что б я был против!
– Да не в наши!
– Хихикнула Мисаки.
– Ты такой дуб иногда, Кён! В свою неси! Жена все-таки!
Миу куда-то пропала, а длинный подол свадебного кимоно Ренки оказался заправлен мне за пояс...