Сиреневая книга. Часть 1

Бондаренко Александр Иванович

– Маловероятно.

– Но, теоретически, же мог? Мог. И ты узнаешь об этом только когда откроешь дверь. Прибраться я еще, скажем, тоже мог, а посуду уже не склеишь. И все станет явью. А сейчас только домыслы. То есть, узнаешь когда откроешь дверь. Или не узнаешь никогда, если мы вдруг... до нее не доедем...

– Сплюнь, дурак!

– Три раза тьфу! Я объясняю тебе, что все это вполне допустимо. И иногда не нужно пытаться узнать, была ли у твоего отца любовница. Или что прячется в том лесу. Там не зайчик, там целый динозавр поместится.

– Не понимаю.

– Не стоит иногда заглядывать за угол. Не ходите в этот лес - ничего хорошего!

– То есть, если бы я не спросила про

этого Андрея, то...

– То он был бы жив. Может быть только для тебя. А возможно ты бы его встретила случайно, а не подружку. И, с малой долей вероятности, можно допустить, что он и сейчас жив. Такое бывает.

– Как!?!

– Ты же не была на похоронах. А подружка наврала. Или ей наврали. Или непростой папа имитировал, что, впрочем, уже совсем ни в какие ворота. Кто-то же выпал из этого окна. Если уж совсем непростой этот папа. Но для тебя он уже умер. А если ты умерла (тьфу три раза!) с этим знанием, то умер сто процентов навсегда. Даже если он приедет на сорок дней.

– Да-а. Я, Саша, даже начинаю кое-что про тебя понимать.

– Не смейся! Все это работает!!! Скорее всего, не для всех.

– Не для всех...

– Я с детства ненавидел ходить одними и теми же маршрутами. В течение дня. Не знаю почему. Может просто скучно. Хоть криво, но как-нибудь, да обойду. А иногда прямо сила какая-то заставляет - сверни за угол!

– Я всегда подозревала, что ты параноик!

– Ха-ха-ха. Смешно. Кралановигова, блин. Я вполне серьезно. Однажды, в такой ситуации я свернул, но взял, да тормознулся... и заглянул за угол.

– И?

– И вскоре увидел знакомого, встреча с которым могла бы изменить мою судьбу. Слегка или не совсем. Но сдвинуть точно. Он всегда появлялся не просто так. Ничего таинственного. Просто постоишь с ним, потрындишь, а по итогам совершаешь что-то такое, чего бы точно не сделал, если б не увиделись. А иногда, наоборот. Получаешь информацию, которая предостерегает от уже готового и созревшего в голове шага.

– Это только один у тебя такой...знакомый был?

– Нет, Лиза, но этот какой-то непростой. И тогда шел, помню, оглядывался даже, ноги заплетались, видимо очень хотел исподволь меня встретить, а что-то не так пошло.

Я и сам для кого-то являюсь таким. Ну, например, из последнего. Встретились тут с одним шапочным, поговорили. Я собираюсь уходить, но он чего-то ждет. Явно ждет, тянет резину. И зачем-то я ему рассказываю что-то такое, про общего знакомого ипэшку, уезжающего навсегда в Белоруссию. Устал он здесь. А через месяц узнаю, что этот шапочный купил сеть его магазинчиков. Понимаешь?

А встретились мы совершенно случайно. Неожиданно образовались какие-то неважные дела в том районе, зашел перекусить в местную забегаловку и оп-па! Говорю, а ты типа, каким здесь...ветром. Да, говорит, колесо проколол, первый раз за лето, вон, напротив шиномонтажка. Опоздал, думаю, хоть тут перекушу. А ты? А я, говорю, специально видимо сюда приперся, тебя увидеть.

– Получается, что даже и не пошутил?

– Выходит так. А однажды, еще до... нашей с тобой эры... ехал на девять-девять своей. Из М. И заблудился. В трех кварталах. Тупо свернул не туда, что на меня нашло? Помутнение. Пришлось на трассу выезжать в другом месте. Крюк в пятнадцать-двадцать минут. Еду злой...

– Ты всегда злой.

– Не, тут по-настоящему, злой. Кассету воткнул с Бахом в современной обработке, сиденье полулежа, не как здесь, лечу. Вдруг, у поворота на К.
– гайцы, машины три, мигалки, все дела, дорога перегорожена, направляют в объезд. Ничего не объясняют, а сами бледные какие-то. Через пару дней, интернета тогда не было, узнал - авария была там страшнейшая, куча машин, головы по асфальту, говорят, катались. По времени прикинул -

как раз за минут двадцать, до того, как я подъехал. Вот тебе и помутнение.

– Тогда уж просветление.

– Да какой там! Попробуй, пойми иногда, чего делать-то? Или не делать. Вот смотрю на тебя и думаю: сейчас в лес свернуть или до дома дотерпеть?

– Ехай... уже! Или хочешь, я сяду?

– Не-не-не! Вот свернем на второстепенную, тогда... может быть. Или ты другое имела в виду? В смысле на меня присесть? Тогда паркуемся?

– Рули, похотливое животное! Дома. Все дома, там кроватка! Большая, хорошая!

– Я в последнее время чего-то в ней засыпаю сразу, пока ты бродишь. Даже страшно становится, вроде не пенсионер.

– Потому что высыпаться надо, а не сидеть до двух ночи!

– А когда сидеть-то? Бумаг прибавляется и прибавляется...

– Да ладно, больше бумаги - чище ... что?

– Фу-фу-фу! Но если уж ты на эту немецкую тему, то правильнее будет так: больше бумаг - больше геморроя!

Глава 92 . Видение.

Ты думаешь, что такое дрон? Кто? Птица? Синица, блин! А ПВА - клей естественно.

Я тебе расскажу, не поверишь. Кино и немцы! Картина маслом - лес, горы. Солнышко светит. Ну, как и сейчас, только ранняя осень. Гул. Непонятный такой. Резко возник и усиливается. Головы развернули, ждем. Солнце низко уже, в глаза бьет, и очки не помогают. Секунды какие-то прошли, и тут... Мы аж ахнули хором. Из-за горы, низко к земле, с утробным ревом выныривает делегация - здоровенная, метров на тридцать, блестящая дура с четырьмя крыльями, а рядом еще три маленьких черных в сопровождении - по бокам и над ней. Самолет - не самолет, ракета - не ракета. Видно только, что беспилотники. Даже непонятно, зачем столько, с какой целью. И промеж хребтов прямо над деревьями ушли. Повторяя складки местности. Как бы неспешно, торжествующе. Все менее, чем за минуту. Прямо над нами. Аж волна прошла. Нас тогда сложно напугать было. И удивить тоже. Но тут. Все сразу - звук, вид, запах такой... Огромные рули, цифры, мерзкий горячий выхлоп. Жутко. Оторопеешь. А потом далеко... шарахнуло. Вспышка слева. Километров триста от нас.

Я после этого всякое видел. Лично, конечно. Даже как блин ПВА висел на уровне второго этажа и жег там. А это тоже, на минуточку, две тонны и почти десять метров в диаметре. И ничего ж не сделаешь, просто нечем. Но...та картина, это было просто что-то потустороннее. Даже не думалось, что где-то очень далеко, может даже в простом с виду кунге, сидят расхристанные жирные операторы, в очках и с длинными неуставными патлами, и, попивая кока-колу, смотрят на экраны. А может даже мослатые некрасивые девки в облитых кофе растянутых майках с джойстиком управления в одной руке и чьим-то хуем в другой. Или симпатичные, что еще невыносимее. Умники и умницы, блядь! Но, как я говорил, про это вообще не думалось. Казалось, что никто из людей не был причастен к этому...видению.

Мне показалось, что это была...Смерть. Со свитой. Бог войны, недобро обходящий дозором... Не знаю, как сказать, только Некрасов в голову лезет. В общем, сущность не из этого мира.

Глава 93 . Наваждение.

Она смотрела в его лицо и улыбалась. Но глаза ее были в таком детском отчаянии, казалось, что она вот-вот заплачет. И эта диссонирующая маленькая улыбка. Это было очень, очень завораживающе. Когда Бонда впервые увидел ее такую, ему неожиданно стало жутко. Нашло оцепенение, заныло где-то в позвоночнике. Он не знал, что делать. Она бы не поверила ни одному его слову, ни одному движению.