Сиротка. Дыхание ветра
Шрифт:
— Да уж, я не скоро позабуду этот денек, это точно, — сказала Эрмин. — Там, в Дебьене, я была просто уничтожена, а затем едва не сошла с ума от радости.
Все трое обнялись со слезами на глазах и вновь вернулись к тому, что довелось пережить.
Тем временем на втором этаже Тала медленно направилась в просторную палату, где оставила дочь. Для индейцев слово «кома» не имело смысла. Тала не знала о греческом происхождении термина, означавшего «глубокий сон». Страшно утомленная, она смирилась. Раз уж доктор бледнолицых признал, что
Угнетенная этой очевидностью. Тала резко остановилась, уткнувшись лбом в переборку. Она не сможет пережить смерти Кионы, это она ощущала каждой частицей своего существа. Губы ее шептали молитву, она призывала духов своих предков и то высшее существо, что решает участь всех созданных им тварей.
Луи, открыв глаза, принялся гадать, где он оказался. Светлые стены, окна с видом на озеро, дневной свет — все это его успокоило. Значит, он больше не узник. Он с облегчением вздохнул и уселся на кровати, взяв в руки плюшевого мишку. Он баюкал своего белоснежного Ноно, и это воскресило в памяти какие-то образы, неясные воспоминания.
«Мимин держала меня на руках, лаяли собаки, я видел старшего брата Кионы; он нес меня…»
Ребенок понял, что он находится в больнице, что вот-вот появится его мать, а за ней отец и сестра. Он повернулся к двери и тут увидел стоящую рядом кроватку, где лежала девочка, которую он тотчас узнал.
— Киона, — тихо окликнул он.
Она не ответила и даже не шевельнулась. Луи осторожно поднялся, удивившись, что вообще может ходить. Он провел целых два дня в кровати, по большей части неподвижно. Теперь мальчик легко добрался до постели Кионы.
— Что с тобой? — шепнул он ей на ухо. — Ты больна? Гляди, мой Ноно со мной. Пусть твой мишка остается у тебя. Да, Киона?
Он робко дотронулся до глаз и кончика носа Дюки, а потом до безучастного лица девочки.
— Киона, меня нашел твой брат. Это было в точности как ты сказала. Я так рад! Я увижу маму и папу.
Тала в коридоре расслышала шепот. Заинтригованная, она приоткрыла дверь и увидала Луи в длинной белой рубахе. Это был очаровательный мальчик со светло-каштановыми вьющимися волосами, ясным взглядом и розовым пухлым ртом.
«Это сын Лоры и Жослина, — подумала она. — Как похож на Эрмин. Но что он делает?» Индианка тихонько наблюдала за мальчиком, не выдавая своего присутствия. Он крепко сжал руку Кионы, пощекотал ее подбородок, заставил медвежонка Дюки танцевать на груди девочки. Он твердил:
— Вставай, Киона! Это я, Луи! Мои агаты у тебя? Ты их не потеряла?.. Киона, ну почему ты спишь?
Он серьезным тоном принялся рассказывать ей о своих злоключениях. О человеке в черном, который увез его далеко от Валь-Жальбера. Рассказал, как плакал, особенно тогда, когда тот убил бедного тощего котенка.
И
— А вот ты хорошая, — добавил он. — Ты приходила в мои сны. Киона, прошу тебя, проснись!
Раздосадованный Луи заговорил громче. Тала решила, что пора вмешаться. Она вошла в палату.
— Малыш, не надо кричать. Ты должен лечь, у тебя коленки дрожат, ты едва стоишь на ногах. Твои родители ненадолго вышли, они скоро вернутся. А я мать Кионы и Тошана.
Луи с интересом посмотрел на незнакомку. Ощутив усталость, он решил подчиниться, но напоследок еще раз поцеловал девочку в щеку.
— Мадам, — воскликнул он, — смотрите, она открыла глаза!
Так оно и было. Ресницы Кионы вновь дрогнули. Наконец ее золотые зрачки уставились на Талу, потом — на Луи. Она широко улыбнулась.
— Я здесь, — просто сказала она.
— О да, ты здесь, девочка моя дорогая, — со вздохом произнесла Тала, гладя дочку по волосам. — Я так счастлива!
— И я, я тоже очень рад! — добавил Луи.
Тала растроганно посмотрела на мальчика. Она торжественно опустила руки на его хрупкие плечи.
— Спасибо тебе, Луи, — сказала она. — Я перед тобой в долгу, и я этого не забуду. Благодаря тебе Киона спасена.
Глава 17
К новой весне
Сидя за фортепиано, Эрмин легко касалась клавиш лишь затем, чтобы испытать удовольствие от затухающих в тишине звуков. В хорошо натопленном доме царило полное спокойствие; в зависимости от часа дня здесь витали аромат чая с бергамотом или более отчетливый запах кофе, а то и приятный дымок от жарящегося мяса.
«Все приходит в порядок, — думала она. — Если бы только сегодня объявился Тошан…» Ее муж позвонил утром в четверг из полицейского участка в Шикутими. Поль Трамбле был неуловим, но, по заявлению Лоры и Жослина, Закария Бушар и Наполеон Трамбле были арестованы.
«Остается узнать, что случилось с Альбертиной Ганьон, — припомнила Эрмин. — Почему она хотела заставить нас поверить в смерть Луи? Эта вдова, вероятно, еще одна жертва этого гнусного типа. Но если можно доверять тому, что говорит мой братишка, она была добра к нему».
Тошан очень скоро установил имя сообщницы Трамбле. Жители Дебьена охотно ему рассказали обо всем. По слухам, Альбертина была довольно смелой женщиной, которая нередко сетовала на свое вдовство.
Луи, оправившись от потрясения, рассказал на свой лад все, что с ним произошло. В присутствии всей семьи, включая Ми-рей, мальчик говорил о человеке в черном, о поездке в кабине грузовика и о двух мужчинах, чьи голоса он слышал.
— Но я не понял ничего из того, что они говорили. А потом я стал звать тебя, мамочка.