Сиротка. Дыхание ветра
Шрифт:
— Я не могу забыть эту сцену. Я чувствовала себя такой слабой, я била его, но он только смеялся. Теперь я ненавижу этого человека, который был моим другом. Симон считает, что не нужно говорить об этом Тошану, и мне кажется, он прав. Мы с Тошаном так редко видимся! Зачем сеять сомнения у него в душе?
— Возможно, так будет лучше, — согласилась Тала, не разжимая материнских объятий.
Она подвела Эрмин к скамейке — простой доске, положенной на кирпичи. Когда они сели, индианка заставила Эрмин взглянуть ей в лицо.
— Дочь моя, прости меня! Я не послушала Киону. С тех пор как я живу
Эрмин перестала плакать.
— Не кори себя, — проговорила молодая женщина, покачав головой. — Тебе не за что просить у меня прощения. Думаю, у Кионы действительно началась морская болезнь — баркас ведь качало. Почувствуй она, что мне грозит опасность, она бы сделала что-нибудь, чтобы предупредить меня. Ведь тогда, в день концерта, я увидела ее в зале в совершенно безумном состоянии. Но сегодня днем ничего такого не было. Ни за что на свете я не хотела бы, чтобы она увидела это! Ребенок не должен видеть темную сторону человеческих отношений. Вот Луи кажется веселым, но видит кошмары. После того как его похитили, он часто писает в постель по ночам…
— Возможно, я ошибаюсь, но Киона могла попытаться защитить тебя по-другому, послав, например, Симона тебе на помощь.
— Да нет же, он оказался тут случайно, приехал за покупками для Шарлотты.
— Ничего случайного не бывает, девочка моя. О! Слышишь? Телефон! Что за ужасное изобретение! Я прихожу в ужас от каждого звонка!
— Я отвечу, Тала. Спасибо! Теперь я чувствую себя лучше… Мне нужна была материнская поддержка… А я люблю тебя как мать.
При этих словах индианка ласково улыбнулась. Между этими двумя женщинами было только что подписано новое соглашение, это был внутренний голос, долго вынашиваемое признание. Их связь укреплялась, и со временем она станет нерушимой.
Эрмин побежала к телефону. Жослин тут же узнал ее голос.
— Эрмин, дорогуша, не можешь ли ты оставить Луи у себя? Тебя это не затруднит? Машина сломалась, да и сам Онезим говорит, что очень занят. А твоя мать решила пригласить на ужин Бетти и Жозефа. Бетти с мамой весь день напролет вязали и, кажется, не хотят расставаться. Мама передает тебе массу всяких наказов, но я не буду их повторять. Твой брат не должен ни минуты оставаться один на улице или во дворе, он не переваривает лук, а в кровать ему нужно подкладывать клеенку…
— Я все это знаю, папа, — оборвала его Эрмин. — Вы с мамой можете не волноваться. Я с удовольствием
— А ты по-прежнему довольна своей жизнью в Робервале? У вас все спокойно?
— Да, все в порядке. Погода стояла прекрасная! И я просто должна быть счастлива.
Эрмин вспомнила об этих несколько двусмысленных словах на следующий день, когда ей пришлось совершенно неожиданно столкнуться еще с одним испытанием, к которому она вовсе не была готова. Но поскольку большая часть человечества лишена дара предвидения, судьба пользуется этим, чтобы успеть наточить свое оружие.
Киона и Луи играли в шарики в коридоре.
— Ну, я же тебе говорила! — торжествовала девочка.
Глава 20
Прощальная песнь
Ночь была на удивление теплой. Как всегда по вечерам в июне, Элизабет Маруа оставила окно в спальне широко открытым. Лежа рядом со своим мужем, она смотрела на небо, отданное в полноправное владение луне, окруженной серебристым сиянием.
— Сейчас, наверное, уже очень поздно, а, Жо? — спросила она.
— Или наоборот, очень рано, — ответил он, посмеиваясь. — Час ночи. Уже пятница.
— Мы с тобой провели неплохой вечер, правда? — спросила Элизабет, и голос ее счастливо зазвенел. — Это радио! Что за изобретение!
Жозеф радостно кивнул. Он взял руку жены и играл теперь с ее тонкими пальцами.
— Решено, я покупаю радиоприемник, такой же, как у Шарденов. Дороговато, конечно, но в наше время нужно быть в курсе международных событий. Знаешь, Бетти, что я понял сегодня за ужином?
— Нет. Скажи, Жо!
— Не так-то много осталось людей в Валь-Жальбере… ну и все, кто остались, они, как и я — собственники земли. И нам повезло, что мы самые близкие соседи Жослина и Лоры. Я таких, как Жослин, люблю, он человек простой и порядочный. Она-то, конечно, не буду врать, часто действует мне на нервы. Но я все равно ею восхищаюсь. Она женщина из прошлого, как будто из тех, кто открывал эти земли. С деньгами у них все в порядке, но я уверен, что она прекрасно справлялась бы с хозяйством, даже если бы их у нее было значительно меньше. Мы с тобой, Бетти, раньше мало думали о себе. Надо что-то менять. Ты была со мной не слишком счастлива. Но теперь я буду заботиться о своей женушке, о своей хорошенькой женушке. Часто говорили, что я скупердяй, да я и правда могу затянуть ремень потуже, чтобы подкопить деньжонок. Но этим летом мы с тобой поедем на поезде в Шикутими, и там ты купишь себе красивое платье.
Бетти растрогалась. Жозеф не часто бывал столь внимателен и любезен.
— Но зачем? — возразила она. — Я сама себе шью вот уже пятнадцать лет, и мне никогда не было стыдно за то, как я выгляжу.
— Тогда я подарю тебе какое-нибудь украшение в честь рождения малыша или малышки. Я бы, конечно, предпочел, чтобы это была девочка. Мари в восемь лет уже помогает тебе по дому… Но знаешь, Бетти, как я напугался! Ну, с этим твоим якобы кузеном. Получи я хоть какое-нибудь доказательство, что ты меня обманываешь, я бы мог убить тебя, потому что очень сильно тебя люблю.