Сиротка. Дыхание ветра
Шрифт:
Он ушел, закуривая на ходу.
Эрмин вновь задумалась о Божьей воле и о клятве, которую дал Симон. Медленно, неспешным шагом она двинулась по дорожке, заросшей желтыми цветами. Теплый ветер и закатное солнце высушили пятна пролитых Симоном слез. Окрестные луга уже набрали цвет и аромат, предвещавшие празднество лета.
Было еще очень рано. В гостиной Маруа, где, кроме Эрмин, никого не было, двойные, на плотной коричневой
«Господи, какая трагедия… — думала Эрмин. — К тому же бедняге Жозефу из-за жары пришлось оплатить бальзамирование».
Несмотря на принятые меры, от тела исходил терпкий одуряющий запах. Эрмин торопилась исполнить намеченное. Она поставила цветы во все вазы, которые удалось достать. Вскоре должны были подойти люди, чтобы попрощаться с покойной и ее младенцем. Накануне вечером лишь Лора и Жослин сидели у гроба. Шарлотта и Эрмин сменяли друг друга возле Мари. Сраженная горем девочка страдала от сильного жара.
«Какой страшный день и какой нелегкий вечер нам пришлось пережить, — думала Эрмин. — Я больше не могу видеть замкнутое лицо Шарлотты и ее гневные взгляды. Я попросила у нее прощения, но она сделала вид, будто не слышит. Могла бы все-таки понять, что я была вне себя».
Она вновь посмотрела на Бетти. Ей показалось, что черты лица покойной изменились: вместо нежной улыбки, с которой Бетти встретила смерть, на нем было надменное выражение. Что до новорожденного Сильвестра, то его крохотное личико было прикрыто прозрачным тюлем.
— Я больше не могу! — тихо призналась Эрмин. — Хоть бы все поскорее закончилось!
Накануне тело лежало в спальне, но теперь до самых похорон его поместили здесь. Вот уже несколько лет, как церковь в Валь-Жальбере закрылась, так что покойных обычно отпевали в Робервале, а хоронили здесь, на деревенском кладбище. Жозеф не хотел отступать от обычая. Это требовало дополнительных расходов, но они были ему безразличны.
— Все до последнего доллара, что я приберегал нам с Бетти на старость, пусть пойдет ей, — повторял он.
Снаружи становилось все жарче. Эрмин оглядела расставленные повсюду букеты, приготовленные на рассвете. Природе не было дела до людских условностей. Уже в конце весны заброшенные деревенские сады чаровали прохожих обильным цветением. Розы обвивали фасады домов и стены хозяйственных построек; нежные белые лилии источали пьянящий аромат, а множество ромашек и лютиков вплетались в зеленый травяной ковер.
«Милая Бетти, если бы я только знала, что ты так скоро нас покинешь! Если бы ты могла заговорить, то, я уверена, сказала бы, что Господь наказал тебя за то, что ты согрешила. Но это невозможно, Бог милостив. Нам известно, каким опасностям подвергается мать,
На улице Сен-Жорж раздался шум мотора. Тут же донеслись чьи-то грузные шаги. Жозеф спустился по лестнице навстречу родителям своей жены. Симон доставил их с заутрени.
Старики, тяжело переживавшие внезапную кончину их единственной дочери, прибыли накануне.
— Элизабет вышла замуж совсем юной, — со слезами в голосе начала Казимира, мать Бетти. — Ей было всего шестнадцать. И мы с тех пор не видались. Коли у тебя ферма, то отпуска тебе не положено. Фернан завсегда держал коров. Наш сын Дамас работает на почтовой станции, но нам он славно помогает. Господи Боже, могли ли мы думать, что потеряем Бетти!
Они, перекрестившись, чинно проследовали в гостиную, одетые с ног до головы в черное. Следом пришел Жозеф в траурном костюме. Эрмин тихо кивнула вошедшим и встала возле буфета, чтобы не мешать. На нее нашло странное оцепенение, будто воздух вокруг сгустился. «Я с утра ничего не ела. Даже чаю не пила», — сообразила она. Между тем она упорно оставалась в гостиной возле бывшего рабочего, чье горе разрывало ей сердце. Явились Симон и Эдмон в галстуках, с приглаженными волосами, в руках каждый держал шляпу.
Подъехала еще одна машина. Жослин Шарден привез с вокзала Валь-Жальбера двух братьев Бетти. При виде покойной сестры у них из глаз потекли тихие слезы. Следом явились Онезим и Иветта Лапуант, пришедшие отдать дань памяти соседке. Эрмин выскользнула в кухню, опасаясь, что ей станет плохо. Было слишком жарко, а народ все прибывал. Выйдя на крыльцо, она вдохнула свежий воздух.
— Ты совсем бледная, — заметил ее отец, оставшийся возле автомобиля. — Выпей водички, дорогая!
— Жду не дождусь, чтобы все закончилось поскорее, — призналась она.
В начале улицы показались мать и Шарлотта в траурных одеждах. Они торопились.
— Пришли попрощаться с нашей дорогой Элизабет, — сказала Лора. — Мари попросила разрешения остаться у нас. Бедная девочка не хочет видеть мать в гробу. Если Жозеф заставит ее прийти, то, мне кажется, ее состояние может ухудшиться. Мы оставили ее лежать в постели, у нее сильное потрясение. Мирей не смогла пойти с нами, она присматривает за Луи и за малышкой.
Шарлотта молча проследовала мимо Эрмин в дом. Лицо ее было скрыто вуалью, но твердая поступь и недоброе молчание выдавали ее ярость.
— Мадемуазель на нас дуется! — бросила Лора. — Тут ничего не поделаешь. Она печется только о Мари. Неправильно так себя вести в день похорон бедняжки Бетти.
Приход местного мэра с супругой и нескольких соседей заставил Лору переменить тему. Все крестились, шептали соболезнования. Эрмин чувствовала себя как во сне. На крыльце под навесом она потеряла сознание и очнулась уже в родительском доме на диване, у ее виска лежал носовой платок, смоченный одеколоном.
— К зиме ты преподнесешь нам младшенького! — с улыбкой воскликнула Мирей.