Сиротка. Дыхание ветра
Шрифт:
— Нет, это невозможно. Я была у доктора, и он меня заверил, что я не беременна. Просто я с самого утра ничего не пила и не ела. А еще этот запах в гостиной… Господи, а как же отпевание?
— Отец тебя отвезет, не бойся. Ты не опоздаешь, — заверила экономка, потрепав Эрмин по щеке. — Это он доставил тебя сюда. Будто нам мало переживаний.
Люди в задумчивости выходили из церкви Сен-Жан-де-Бребёф под палящее солнце, яркий свет которого
Жозефа Маруа обступили со всех сторон. Бывшего рабочего хорошо знали в этих краях, тем более в Робервале, и теперь на церковной паперти все стремились выразить ему дружеское сочувствие. Вдовец выглядел подобающе: на его печальном осунувшемся лице застыло суровое выражение, чувствовалось, что он сознает значимость своей роли. Ради своей любимой Бетти он старался держаться достойно, вежливо и любезно. Стоявшим рядом с ним сыновьям также доставались соответствующие сочувственные слова и рукопожатия. Эрмин, Лора и Жослин держались рядом, демонстрируя свою привязанность к семье, которой коснулась смерть.
Седовласый господин с заметным брюшком подошел к Жозефу.
— Ну что, бедняга Жо, не признал меня? Амеде Дюпре, твой бывший сосед. Мне вчера сообщили печальную новость, и вот я прибыл. Наверное, ты приметил меня во время церемонии? Мои соболезнования. Господи, бедная Элизабет…
— Амеде! Конечно, я узнал тебя, — ответил Жозеф. — Рад тебя видеть. После того как закрылась фабрика, от тебя не было никаких известий.
— Я лет десять проработал в Арвиде на алюминиевом заводе, да и до сих пор там вкалываю, но уже в заводской конторе. Анетта не смогла приехать, она на инвалидности… Стой, да ведь это Эрмин!
Молодая женщина приветствовала их любезной улыбкой. В детстве она очень любила этого жизнерадостного соседа, всегда готового отпустить шутку. Амеде пришел в восторг при виде Симона и Эдмона.
— А где младший — Арман? Готов поспорить, что он, как и мой, уже в армии!
Беседа коснулась войны. Жозеф перекрестился, заметив с горечью:
— Моя дорогая супруга не увидит, как война пожирает людские и материальные ресурсы нашего Квебека.
Жослин тихо вступил в беседу. Раздраженный Симон удалился в тот момент, когда мужчина в коричневой фетровой шляпе, расчувствовавшись, схватил Жозефа за руку.
— Мой бедный друг, — сказал он, — я разделяю твое горе. Увы, мне слишком хорошо знакомо, каково это.
Эрмин тотчас узнала вновь прибывшего. Это был Марсель Тибо, отец Пьера. Еще в пору работы на целлюлозно-бумажной фабрике он был тщедушным и облысевшим, с тех пор он сгорбился и стал еще более чахлым.
— Марсель! — удивленно воскликнул Жозеф, сдерживая слезы. — Боже всемогущий, вот уж кого не ждал!.. Жослин, позволь представить тебе Марселя. Он когда-то работал у меня в бригаде. Мы были неразлучны. Он рано овдовел —
— Малыш Сабен, мой старшенький, и полдня не продержался, помер… — вступил Амеде Дюпре, пожимая руку Марселя Тибо. — Ах! Помнишь, как мы хохотали в цеху, среди гидравлических прессов, стоял такой грохот, что нам приходилось орать во всю глотку, если хотели что-то сказать!
Эрмин, взволнованно внимавшая воспоминаниям бывших сослуживцев, почувствовала, как Лора дернула ее за руку.
— Сюда заявилась твоя свекровь с внуками! Она взяла с собой и свою дочь! Боже, Тала могла бы держаться скромнее! Я так переживаю смерть нашей подруги, что у меня нет желания с ней разговаривать.
— Мама, не говори глупостей! Смотри, Тала стоит в стороне. Это я по телефону попросила ее приехать и привезти детей. Я хочу, чтобы они переночевали здесь, в Валь-Жальбере.
— Их могла бы привезти Мадлен! — возразила Лора, никогда не отступавшая. — Пойду пройдусь.
Эрмин радостно помахала Тале и хотела направиться к ней, но толпа заставила ее отступить. Кто-то взял ее за руку.
— Эрмин, я был здесь, но не посмел к тебе подойти, — шепнул ей на ухо Пьер Тибо.
Она обернулась, намереваясь дать ему пощечину, но он уже отпрянул.
— Уходи! — тихо заявила она. — Бетти умерла, а ты явился, чтобы приставать ко мне в день ее похорон!
— Нет, это не так. Мой отец пустился в путь, как только узнал скверную новость от сослуживца, что живет здесь, на улице Марку. Я трезв как стеклышко и хотел попросить у тебя прощения. Эрмин, мне стыдно за свой тогдашний поступок. Не знаю, что на меня нашло… Я хотел…
— Замолчи! Вдруг нас услышат… — сердито бросила она. — Видеть тебя не хочу. Нету меня к тебе ни дружбы, ни доверия. Ты мне опротивел! Не вмешайся тогда Симон, я бы тебя прикончила.
— Ты что, мужу рассказала? — встревожился он.
— Тебя ждет сюрприз! — злобно пообещала Эрмин.
Он со сконфуженным видом отступил. Эрмин стремительно удалилась, заметив, как яростно сверкнули глаза Пьера. Она с явным облегчением принялась обнимать детей.
— Наверное, Мари очень горюет, — сказала Лоранс. — Мама, мне так хочется хоть немного ее утешить!
— Вы отправитесь в Валь-Жальбер, — ответила Эрмин, — я не могу ночевать в доме на авеню Сент-Анжель, а так как я не хочу разлучаться с вами, то я вас отвезу.
— Я сделаю Мари подарок. С сегодняшнего дня меня зовут Нуттах. Мама, скажи да, прошу! Я хочу носить свое индейское имя!
— Ну ладно! — уступила мать.
Киона, похоже, пряталась за спиной Талы. На девочке было хлопчатобумажное зеленое платье в белый горошек и очаровательная соломенная шляпка. Эрмин, заинтригованная ее стремлением держаться поодаль, направилась к ней.
— Дорогая Киона, хочешь пойти со мной в церковь? Поставим свечку за упокой Бетти…
— Нет, я не хочу! — ответила Киона. — Бог бледнолицых не внял моим молитвам.