Сиротка. Дыхание ветра
Шрифт:
С этими словами монахиня достала из кожаной сумки записную книжку, раскрыла ее и протянула Эрмин газетную вырезку.
— Прочти вот это. Это статья из газеты «Ле Колон» [19] примерно двухлетней давности. В свое время я ее вырезала, а сегодня взяла, чтобы дать прочитать той женщине, о которой мы тебе говорили, хотела убедить ее в том, что лучшего лечения ее муж нигде не получит. Она еще не сумела навестить его.
Эрмин взяла газетную вырезку и прочла ее с неподдельным интересом. Она подумала о своем отце, который
19
Санаторий Роберваля», газета Le Colon, статья от 14 октября 1937 г.
«Это затейливое архитектурное сооружение с каменными пролетами и кирпичными стенами, при этом современное и функциональное, выглядит достаточно величественно. И действительно, многочисленные галереи, разноуровневые балконы, окна с округлыми витражами позволят в погожие дни с восхода и до заката наслаждаться солнечным светом. Новое здание поднимется на южной окраине города Роберваль, достаточно близко от центра, — туда можно будет легко добраться пешком, но при этом оно будет находиться в довольно уединенном месте. Идеальное расположение, если хотите наслаждаться долгожданным отдыхом.
С северной стороны откроется вид на жилые дома и общественные здания Роберваля; с западной — на полого спускающиеся прямоугольники полей, окаймленные зелеными рощами, которые навевают мысли об отдыхе и душевном покое. К югу раскинулись живописные горы Валь-Жальбер, а на востоке распростерлось озеро.
Умиротворяющее зрелище этой синей глади в минуты штиля, неизменная притягательность ее вод в штормовые дни и, как молитва, обращенная к Предвечному, протяжный ропот волн, доносящийся с водного простора в тихие послегрозовые ночи…»
— Слишком уж высокопарные слова, — заключила она, прочитав статью. — Хотя очень поэтично. Полагаю, что на самом деле все выглядит не столь благостно.
— Все очень хорошо организовано, — заявила сестра Аполлония. — Монахини работают там лаборантками, диетологами и медсестрами. К пациентам — индивидуальный подход, в соответствии с тяжестью их болезни. Также санаторий получает доход от работы радиостанции, «Радио Канада» ведет передачи уже три года. Администрация, в состав которой вхожу и я, хочет сделать жизнь пансионеров как можно более разнообразной. Мы собираемся устраивать сборные концерты и сольные выступления.
— Я могла бы дать у вас концерт, — предложила она. — Бесплатно, конечно. Буду просто счастлива, если буду вам полезной.
Она вспомнила о своем импровизированном выступлении на озере Лак-Эдуар, и ей не терпелось рассказать, что один из пациентов санатория, Эльзеар Ноле, оказался на самом деле ее отцом, Жослином Шарденом, что он снова встретился с ее матерью и они зажили семейной жизнью в Валь-Жальбере. Но ей показалось, что слишком долго и слишком сложно будет все это объяснять.
— Полезной! Не то слово, Эрмин, — обрадовалась
Шинук забеспокоился. Эрмин вернулась на свое место и пустила лошадь мелкой рысью. Обе сестры молчали.
«Да, — думала Эрмин, — шесть лет назад отец был пациентом санатория на озере Лак-Эдуар. Затем провидение направило его к Тале, и она его вылечила. Так появилась на свет Киона». Ее мысли неумолимо возвращались к сводной сестре.
Встреча с монахинями, свидетельницами ее детства, взволновала Эрмин. Она вновь подумала о своем утреннем прозрении, о том, что Киона не обычная девочка, совсем не такая, как другие дети: в ее неподражаемой улыбке кроется что-то божественное.
Доехав до ворот санатория, архитектурная гармония и облик которого подтверждали восторженную оценку только что прочитанной статьи, Эрмин помогла сестрам выбраться из саней и внезапно почувствовала потребность довериться.
— Я приеду навестить вас, — сказала она. — Мы так и не поговорили о прошлом, о нашем общем прошлом. И я вам не сказала еще вот о чем: я потеряла ребенка в ноябре, и это было для меня страшным испытанием. Его звали Виктор.
— Да, это тяжкое страдание! — посочувствовала сестра Аполлония. — Господь призвал ангелочка к себе. Мы помолимся за него.
— Я очень вам благодарна. Но другой ангел сумел утешить меня — маленькая девочка, которую моя свекровь, индианка монтанье, взяла под свое крыло.
Она не могла открыть правду происхождения Кионы. Огорченная тем, что приходится лгать, она продолжила:
— Киона просто светится радостью, от нее исходит глубокая безмятежность, необычайная мягкость. Я ее нежно люблю, не меньше, чем своих детей.
Сестра Аполлония поморщилась, взгляд ее серых глаз встретился со взглядом Эрмин.
— Я полагаю, что девочка — индианка, — рискнула заметить монахиня. — Скажи мне, а она крещеная?
— Ее крестили пять лет тому назад здесь же, в робервальской больнице. В младенческом возрасте она чуть не умерла от очаговой пневмонии.
— Возможно, это будущая послушница нашего Господа, какой была Катери Текакуита, — вздохнула старая монахиня.
— А, Катери Текакуита! — воскликнула Эрмин. — Мадлен, кормилица моих детей — тоже крещеная и очень набожная, — часто говорит мне о ней. Кто знает, что будущее готовит моей маленькой Кионе… Дорогие мои сестры, сегодня выдался отличный день, но солнце уже садится, становится холоднее. Я не хочу, чтобы вы заболели из-за моей болтовни. Скорее возвращайтесь в тепло. Мы с вами еще увидимся, я очень рада, что вы в Робервале.
Сестра Викторианна, недовольная тем, что ей не удалось вставить ни слова, похлопала свою бывшую воспитанницу по руке.
— Я тоже очень рада, дорогое мое дитя! Спасибо, что проводила нас. И до скорой встречи!
— Да, до скорой встречи! — повторила Эрмин, уважительно раскланявшись с сестрой Аполлонией.
Монахини шли по заснеженной аллее, а вокруг их белых накидок, как нимб, сияли лучи заходящего солнца. Эрмин смотрела им вслед, и сердце у нее сжималось: они казались такими маленькими на фоне огромного белоснежного пейзажа.