Сиротка
Шрифт:
— Не знаю, как вас благодарить, мадемуазель, — сказала больная женщина. — Если бы я могла ходить, я бы сама ухаживала за моей девочкой. Она очень вас любит, вы это знаете?
— Я тоже ее очень люблю, мадам Аглая, — сказал Эрмин. — Могу я сделать что-нибудь и для вас?
— Дочка все время повторяет, что вы поете лучше всех на свете. Мне давно хочется послушать. Говорят, в поселке развешаны афиши, на которых написано: «Снежный соловей целое лето поет в Ch^ateau Roberval». И«соловей» — это вы,
Онезим пробормотал что-то невразумительное. Эрмин не могла отказать. Она отступила к середине комнаты и остановилась между заставленным грязной посудой столом и буфетом.
Девушка спела «Золотые хлеба». Она начала с довольно высокой поты, потом поднялась еще выше. Великолепные модуляции ее голоса звенели в убогом жилище, и тем, кто ее слушал, вдруг показалось, что стены дома раздвинулись и все пространство заполнило золотящееся под лучами солнца пшеничное поле. Слова «спящие долины» и «зеленый вереск» вызывали в памяти соответствующие картины природы. Растроганная до глубины души, Аглая Лапуант расплакалась.
Когда Эрмин умолкла, больная женщина сказала:
— Вы напомнили мне прекрасное время, когда я была так же молода, как вы, мадемуазель. Какой красивый у вас голос!
— Спасибо, мадам Аглая. В следующий раз я спою вам еще что-нибудь, — пообещала Эрмин. — А теперь мне пора. Я должна помочь Бетти приготовить ужин.
Чувствуя на себе ироничный взгляд Онезима, девушка торопилась покинуть дом, обшитый снаружи посеревшими досками. Когда она проходила мимо, парень проговорил тихо:
— А вот и маленький соловушка, из которого я сварю себе суп!
Эрмин сделала вид, что не услышала. Она ощутила смутное сожаление. Внутреннее чутье подсказывало девушке, что Лора и ее богатство нарушат мирное течение ее жизни.
«Лучше б мама не была такой богатой, — призналась она себе. — В Валь-Жальбере ей не будут рады. Люди отнесутся к ней настороженно, будут ее осуждать. Если бы у меня было столько денег, я бы раздала их бедным. Наверное, я бы пригласила докторов для матери Шарлотты и вылечила саму девочку…»
В доме Маруа ее встретили прохладно. Жозеф, сидя у печи, курил свою трубку.
— Говорят, твоя мать будет жить в доме управляющего? — спросил он. — Жаль! На улице Сент-Анн нет электричества, и мадам Лоре пришлось бы вечером сидеть при свечах. Но дрова ей на зиму точно понадобятся. Думаешь, она их найдет? Нет! И я ей помогать не собираюсь.
Похудевшая и бледная, Элизабет следила за приготовлением заячьего рагу. Она сердито посмотрела на мужа.
— Нельзя быть таким злым, Жозеф! Мы будем соседями, а соседи помогают друг другу, особенно зимой.
— Не волнуйся, Бетти, — отозвалась Эрмин. — Была бы печка, дрова найдутся. В доме управляющего прекрасная система отопления, и я за маму не волнуюсь.
Но в ее голосе все-таки сквозило беспокойство. Эрмин боялась приезда Лоры так же сильно, как и ждала его. Ей часто снился вечер, проведенный
Эрмин пришлось подождать еще три дня, прежде чем она смогла увидеть мать, прикоснуться к ней, поговорить…
Сначала в поселок въехали два больших крытых брезентом грузовика. Остановились они между монастырской школой и церковью. Шофер постучал к священнику и спросил, где находится дом Лоры Шарлебуа.
Аббат Деганьон, который к этому времени получил от мэра все необходимые разъяснения, указал дом. Это случилось вскоре после полудня. Эрмин, которая сидела в классе мадемуазель Алис, выбежала на улицу.
— Месье, вас послала дама из Монреаля? — крикнула она шоферу.
— Да. Нам нужно выгрузить мебель.
— Ключи у меня, я ее дочь, — с гордостью сказала девушка. — Сейчас открою вам дверь!
Грузовики медленно двинулись к дому управляющего. Прибежал Симон, интересующийся всем новым, что могло послужить развлечением и нарушало монотонность обычной жизни. Элизабет последовала за сыном. Беременность сделала ее очень эмоциональной: она готова была любить весь мир, включая, конечно, и Лору Шарден.
— Я хотела бы, чтобы мы подружились, — говорила себе молодая женщина. — Жозеф этого не понимает, но я счастлива за Мимин. Дорогая крошка так ждала своих родителей, так молилась… Мы не должны портить ей радость.
Постепенно подтянулись другие любопытствующие: старый тележник, которому едва удавалось свести концы с концами, поскольку повозок и колясок в обиходе становилось все меньше; дочь тележника Иветта, слишком сильно накрашенная, в нескромно облегающем фигуру розовом ситцевом платье; хозяин универсального магазина, привлеченный шумом моторов, и сам аббат Деганьон, который бережно поддерживал под руку вдову Мелани Дунэ.
Эрмин была на седьмом небе от счастья — Жозеф на работе; Значит, он не придет и не станет встревать в разговор или делать не приятные замечания. Она радовалась, Позабыв обо всех сомнениях. Из грузовика вышел мужчина и, приподняв кепку, поспешил представиться. Ему было около пятидесяти, в усах блестела седина.
— Вы, наверное, мадемуазель Эрмин, дочь хозяйки? — спросил он.
— Да! Здравствуйте!
— Я Селестен, садовник мадам. Ее factotum [50] , как она говорит.
50
Правая рука (лат.). (Прим. пер.)