Сироты вечности
Шрифт:
– Да, меня арестовали по приказу правительства. Наш отряд захватил последний в Дананге «Боинг – семьсот двадцать семь», на нем мы и улетели в Сайгон. Пришлось сражаться, чтобы попасть на борт, сражаться с мирным населением, с женщинами, детьми. Я был лейтенантом, мне было двадцать три года.
– Так вы покинули Вьетнам во время паники?
– Когда меня выпустили из тюрьмы, армия Северного Вьетнама уже подступала к городу. Я смог уехать только через несколько месяцев.
– Морем?
Было очень тепло. Лимонное мороженое быстро таяло.
– А вы, мистер Дисантис, когда вы покинули Вьетнам?
Ральф выбросил в урну бумажную обертку и облизал пальцы.
– Я приехал сюда в начале шестьдесят девятого.
– А уехали когда? – не отставал Мин.
Дисантис поднял голову, словно принюхиваясь к вечернему воздуху. Пахло тропическим лесом, цветущей акацией, стоячей водой, гнилью. Старик перевел взгляд на Мина, в его голубых глазах играли темные отблески.
– А я никуда и не уезжал.
В дальнем углу гостиничного бара сидел в одиночестве экскурсовод. К нему подошли Джастин, Сэйерс и Ньютон. Американцы мялись и нерешительно переглядывались; наконец Джефрис выступил вперед:
– Привет.
– Добрый вечер, мистер Джефрис.
– Мы… хм… в смысле, мы трое и еще пара ребят, мы хотели бы с вами кое о чем переговорить.
– Что-то не так? Вы недовольны туром?
– Нет-нет, все в полном порядке. – Джастин оглянулся на остальных, потом сел за столик, наклонился поближе к вьетнамцу и хрипло зашептал: – Мы… ммм… мы хотели бы кое-чего еще.
– Да? – Уголки губ гида приподнялись, но он не улыбался.
– Да, ну вы знаете, за дополнительную плату.
– Дополнительную плату?
Теперь вперед выступил Роджер Сэйерс.
– Мы бы хотели на специальное задание, – сказал он.
– Хм… – Экскурсовод осушил стакан.
– Нам Нэт Пендрейк рассказал. – Джастин наклонился еще ближе и громко прошептал: – Он сказал, что… ммм… мистер То помог ему все устроить.
– Мистер То? – ровным голосом спросил вьетнамец, теперь он улыбался.
– Ага. Нэт сказал, за… за специальное задание берут около тысячи.
– Две тысячи, – тихо поправил его гид. – С каждого.
– Да ну, – вмешался Сэйерс. – Нэт здесь был всего пару месяцев назад, и…
– Помолчи, – прервал его Джефрис. – Хорошо. Мы согласны. Держите.
Американец протянул свою универсальную карту, но экскурсовод снова улыбнулся и убрал руку:
– Наличными, пожалуйста. Сегодня вечером, пусть каждый принесет с собой. Американскими долларами.
– Не знаю… – опять начал Роджер.
– Где именно? – спросил Джастин.
– На дороге за гостиницей. В двадцать три ноль-ноль. – Гид поднялся из-за столика.
– Хорошо, увидимся там.
– Удачного дня. – И экскурсовод вышел из бара.
Они ехали на грузовике по джунглям, а потом дорога закончилась. Пятеро мужчин выпрыгнули из машины и вслед за гидом направились куда-то в темноту. После недавнего дождя грязная тропинка размокла, по вымазанным жженой пробкой лицам то и дело хлестали мокрые листья. Джастин Джефрис и Том Ньютон держались поближе к экскурсоводу. Позади, спотыкаясь во мраке, плелись Сэйерс и преподобный Дьюитт. Замыкал шествие лейтенант Нагути. Все были одеты в военную форму и экипированы винтовками М-16.
– Черт, – прошипел Сэйерс, когда по его лицу хлестнула ветка.
– Заткнись, – прошептал Джефрис.
Гид сделал знак рукой, все остановились и сгрудились вокруг него. Сквозь просветы в листве видно было поляну: дюжина лачуг, из дверных проемов падает холодный свет керосиновых ламп.
– Сторонники Вьетконга, – прошептал гид. – Они знают, где штаб. Все жители деревни знают.
– Ага, – ответил Сэйерс. – Значит, наша задача – добыть информацию?
– Да.
– Сторонники Вьетконга? – переспросил Ньютон.
– Да.
– Сколько их? – тихо поинтересовался Нагути. Звук падавших капель почти заглушал его голос.
– Около тридцати. Не больше тридцати пяти.
– Оружие? – продолжал лейтенант.
– Может, что-то спрятано в хижинах. Осторожнее с молодыми, тут наверняка есть вьетконговцы. Хорошо обученные.
Повисла тишина. Мужчины вглядывались в безмолвную деревню. Наконец Джастин поднялся и со щелчком снял винтовку с предохранителя:
– Пошли.
Пятеро американцев двинулись на поляну.
Ральф Дисантис и Нгуен Ван Мин сидели в темной кабинке старого бара неподалеку от бывшей улицы Ту-До. Было уже поздно. Мин основательно напился, а Дисантис умело изображал пьяного. Древний музыкальный автомат в углу наигрывал современные японские хиты и старые добрые песни восьмидесятых.
– Много лет после падения моей страны я думал, что американцы – бесчестный народ. – Понять, что Мин пьян, можно было только по тому, как тщательно он подбирал каждое слово. – Я жил в Америке, работал в Америке, стал гражданином Америки, но все равно был убежден – у нее нет чести. Американские друзья рассказывали: во время Вьетнамской войны по радио и телевидению каждый день передавали новости, каждый вечер. А потом пал Сайгон – и ничего. Ни слова. Как будто моей страны больше не существовало.
– Ммм… – Дисантис осушил бокал и сделал бармену жест, чтоб принесли еще.
– Но вы, мистер Дисантис, вы человек чести. Я знаю. Я чувствую. Вы человек чести.
Ральф кивнул официанту, вытащил пластмассовую сабельку из очередного коктейля и положил ее рядом с семью другими. Мистер Мин последовал его примеру.
– Вы человек чести и поймете, почему я вернулся отомстить за свою семью.
– Отомстить?
– За брата, который умер, сражаясь с армией Северного Вьетнама. За отца, который был учителем, восемь лет провел в концлагере и умер сразу после освобождения. За сестру, которую новое правительство выслало… якобы за преступления против нравственности. Переполненная лодка затонула где-то между Сайгоном и Гонконгом, сестра погибла.