Сироты вечности
Шрифт:
Сэйерс зацепил ногой растяжку, установленную поперек тропы; в воздух взметнулся столб земли, мина подлетела метра на три и взорвалась, оставив после себя белое облачко.
– Вот черт, – выругался Роджер. – Простите, преподобный.
Гид выступил вперед и с виноватой улыбкой надел на руки американцам повязки; Сэйерсу – красную с надписью «убит», а преподобному Дьюитту и Тому Ньютону – желтые, на которых значилось «ранен».
– Теперь я не попаду на пикник? – поинтересовался «убитый».
Гид снова улыбнулся и показал остальным туристам, как
Ветер, поднятый приземлившимся эвакуационным вертолетом, примял высокую траву и сорвал с Дисантиса белую кепку. Сэйерс, Дьюитт и Ньютон сидели, упершись локтями в землю, и, когда выгрузили носилки, замахали санитарам руками. Машина взлетела, шум винтов вскоре стих в отдалении, и патруль отправился дальше.
Джастин, который теперь шел впереди, двигался медленно и осторожно, то и дело поднимал руку и останавливал отряд. Они нашли еще две растяжки и целую заминированную поляну. Экскурсовод показал, как проверять дорогу штыком. Затем они и вовсе сошли с тропы и последние полкилометра пробирались вдоль нее по густой траве.
Крытая тростником беседка для пикников располагалась на холме с видом на море. Их ожидали три накрытых стола – хлеб, всевозможные начинки для бутербродов, салаты, фрукты и охлажденное пиво. Сэйерс, Ньютон и Дьюитт были уже здесь и вместе с двумя служащими парка жарили на костре гамбургеры и хот-доги.
– Вы чего так задержались? – смеясь, спросил Сэйерс.
После обеда некоторые туристы спустились на пляж – искупаться, полежать на солнышке или просто вздремнуть. Сэмми нашел в джунглях неподалеку от беседки сеть туннелей, и экскурсовод научил детей, как кидать туда шашки со слезоточивым газом, фугасы и осколочные гранаты. Потом ребятня и несколько взрослых, кто был помоложе, ползком двинулись исследовать туннели. Дисантис сидел в одиночестве за столом, пил пиво, смотрел на море и слушал их радостные крики. А еще он хорошо слышал разговор Хизер и Сью Ньютон, лежавших совсем рядом на пляжных полотенцах.
– Мы хотели папу взять, но он отказался ехать, – рассказывала Сью Ньютон. – А Томми и говорит: «Какого черта, раз правительство спонсирует тур, давай поедем сами». Вот мы и поехали.
– Мы решили, что отцу это пойдет на пользу, – ответила Хизер. – Когда он приехал с войны, в семидесятых, меня еще на свете не было, он не вернулся к матери, а отправился куда-то в леса – в Орегон, или Вашингтон, или еще куда-то – и жил там несколько лет.
– Да ты что! – воскликнула Сью. – Мой папа так с ума не сходил.
– Ну, потом ему полегчало. Последние десять лет или около того вообще ведет себя нормально. Но врач сказал, что тур «Ветераны» ему поможет. А у Джастина в конторе как раз дела идут хорошо, так что он смог взять отпуск.
Затем женщины заговорили о детях. Вскоре пошел дождь,
Дождь кончился. На вторую половину дня планов не было. Часть отдыхающих решили отправиться за покупками в один из торговых центров между парком развлечений и гостиничным комплексом. Дисантис сел в электробус и укатил в Сайгон. Там он бродил по улицам до самой темноты.
Новое название так и не прижилось, поэтому в начале девяностых город переименовали из Хошимина обратно в Сайгон. Он сильно изменился и теперь мало напоминал ту оживленную мешанину из пешеходов, мопедов, борделей, баров, ресторанов и дешевых гостиниц, которую помнил Дисантис. Иностранный капитал в основном пошел на развитие парка развлечений и туристической зоны, так что в самом городе ощущалось, скорее, наследие серой эпохи нового социализма, а не лихорадочной жизни прежнего Сайгона сорокалетней давности. Бульвары, запруженные людьми, безликие здания, многоэтажки из стекла и стали. Иногда, правда, Ральф замечал замусоренные боковые улочки и вспоминал конец шестидесятых, шумную, изящную улицу Ту-До.
Дисантис стоял у перехода на бульваре Тхонг-Нят и ждал, когда на светофоре загорится зеленый. Тут его и окликнул Нгуен Ван Мин:
– Мистер Дисантис.
– Мистер Мин.
Они прошли мимо парка, где раньше стоял Дворец Независимости. Низенький вьетнамец поправил очки и спросил:
– Наслаждаетесь видами? Нашли что-нибудь знакомое?
– Нет, а вы?
Мин огляделся по сторонам, словно никогда прежде не задавался подобным вопросом.
– Не совсем, мистер Дисантис, – ответил он немного погодя. – Я, конечно же, в Сайгоне бывал нечасто. Моя деревня в другой провинции. Наше подразделение базировалось под Данангом.
– Армия Республики Вьетнам?
– Первый корпус. «Хак бао», отряд быстрого реагирования «Черные пантеры». Помните таких?
Ральф покачал головой.
– Мы, говорю это без хвастовства, мы были самым грозным отрядом во всем Южном Вьетнаме. Нас боялись даже больше, чем американцев. Десять лет «Черные пантеры» вселяли ужас в сердца мятежников-коммунистов, пока война не закончилась.
Дисантис остановился возле лотка купить лимонного мороженого. На бульваре зажигались фонари.
– Видите там посольство? – Мин указал на старое шестиэтажное здание за узорчатой решеткой.
– Бывшее посольство США? – равнодушно спросил Ральф. – Я думал, его давным-давно снесли.
– Нет-нет, теперь там музей. Его почти полностью восстановили.
Дисантис кивнул и посмотрел на комлог.
– Я стоял вот тут, – продолжал вьетнамец, – прямо тут, и наблюдал, как вертолеты забирают последних американцев с крыши посольства. Это было в апреле семьдесят пятого. Мой третий визит в Сайгон. Меня тогда только что освободили после четырехдневного заключения.
– Заключения? – Ральф повернулся к Мину.