Сироты
Шрифт:
— Тогда как?
Он застегнул рюкзак, развернул меня, и мы вновь зашагали по развалинам.
— Сам-то как думаешь?
Профессор, блин. Вопросы в аудиторию. Я начинал любить армию. Военные не спрашивают — они ясно говорят что и как. Я отодвинул назад каску и почесал голову через противогаз.
— Не знаю. Мне и с трехсот метров в мишень трудно попасть, куда уж рассуждать о трехстах миллионах миль? Наверное, есть какая-то особая система наведения. Только я бы не стал полагаться на дистанционное управление. У меня в детстве была радиоуправляемая машина, ну та, что с пультом.
Говард перешагнул через упавший фонарь.
— Мои мысли читаешь. Зачем инопланетянам рисковать и слать сигналы, которые можно заглушить?
Хорошо. Тогда как же, по его мнению, эти штуковины управлялись?
— Пилоты? — ужаснулся я.
Он кивнул.
— Камикадзе.
Меня передернуло.
— И мы ищем их останки?
— Шанс найти уцелевший труп практически нулевой. Но он мог бы подсказать нам, как переломить ход войны.
— Например, почему они настолько нас ненавидят, что пытаются уничтожить?
Говард поковырялся палкой в камнях.
— Ненавидят? Разве мы ненавидели вирус СПИДа? Просто он убивал нас и пришлось его ликвидировать. Почем знать — может, сериал «Я люблю Люси», который повторяли и повторяли в прошлом веке, плохо влияет на развитие их детей?
Следующие шесть часов я подпрыгивал всякий раз, как Говард начинал тыкать палкой в развалины, ожидая увидеть обгорелый труп инопланетянина. Больше на нас ничего не рушилось. Новых открытий мы не совершили. Но хлама насобирали столько, что можно было старенький «бьюик» собрать.
В лагерь вернулись к закату. Говард даже насвистывал под противогазом, довольный дневной поживой. Конечно, он «бьюик» на плечах не тащил.
Говард помогал мне разбирать рюкзак.
— Слушай, а почему ты решил там копать? Когда мы большой осколок нашли?
Я пожал плечами.
— Казалось подходящим.
— Очень подходящим.
Мы скинули защитные костюмы, черные от сажи. Говард застрял в штанине. Прыгая на одной ноге, он спросил:
— Ты сейчас на основной подготовке?
Я кивнул.
Он вожделенно смотрел на мой рюкзак.
— Знаешь, куда распределишься, когда закончишь?
— Если закончу. У меня как-то служба не задалась.
Когда я вернулся в третий взвод, ужин уже закончился, и горожане разобрали последние пайки.
— Чем занимался, Джейсон? — приветствовал меня Вальтер.
— Да так, ничем особенным, — безразлично ответил я. Прежде чем попрощаться, майор из генерал-адъютантской службы заставил меня подписать в трех экземплярах, что я обязуюсь никому не рассказывать о подразделении Говарда. Черт, после того, что я подмахнул, я даже не был уверен, что могу признаваться в существовании Питсбурга или себя самого.
Вальтер припас для меня паек из яичницы с ветчиной и даже бутылку «колы». У меня слюнки потекли.
Я ел, сидя на земле и опираясь спиной о колесо грузовика. Плечи болели от военных трофеев; лицо, где кожу не защищал противогаз, обгорело. Зато день с Говардом Гибблом показал мне, что человечество не сдалось. И если я вытерплю и останусь в армии, то, может быть, все вместе мы победим в этой войне.
8
По
На каждую роту полагается по комнате отдыха: здесь солдаты проводят свободное время, которого в ходе основной подготовки обычно не бывает. Видимо, комнату так назвали, потому что час, проведенный здесь, равносилен хорошему воскресному отдыху.
У нас в этой конуре стояли настольный футбол с отломанными человечками, поднос со вчерашними печеньями из столовой, термос с кофе и древняя рыжая мебель, покрытая кожей животного, столь давно вымершего, что я о нем ни разу и не слыхал. Ногахайд* [2] какой-то. Честное слово — на ярлыках прочитал.
2
Торговая марка кожезаменителей (прим. пер.)
Вдоль стен расположились полки с книгами, как в библиотеках прошлого. Не то чтобы из списка самых скачиваемых книг нью-йоркской «Таймс», конечно. Тут были пожелтевшие от времени боевые уставы обо всем — от оказания первой помощи до, естественно, строевой подготовки. Интересней смотрелись «Трактат о военном искусстве» Сунь-Цзы и военные мемуары генерала Эйзенхауэра. Целые полки были посвящены походам Наполеона, Роберта Эдуарда Ли* [3] и Александра Македонского, а также хранили сложенные цветные карты размером с широкий экран, которые можно было трогать.
3
Главнокомандующий армией Конфедерации во время Гражданской войны 1861 — 65 гг. в США (прим. пер.)
Бумажные книги — не то что электронные. Их возраст чувствуешь пальцами, вдыхаешь с воздухом.
Некоторые книги сами прожили интересную жизнь. На развороте одной было написано: «Дананг, Вьетнам, 2 мая 1966 года. Везунчику, которому не придется больше учиться как воевать». Другая подписана «На память о капитане А.Р. Джонсе, убитом в бою 9 июля 1944 года, Нормандия, Франция». О семье капитана ничего не говорилось. Вполне возможно, он был, как и я, сиротой. Но книга верно хранила память о его подразделении. Первая пехотная дивизия.
Я жадно глотал книги, полка за полкой, и едва успел в казарму к отбою. Потом долго убеждал себя, что интерес мой вызван лишь интеллектуальным голодом солдатской жизни. Иначе получалось бы, что судья Марч и Орд каким-то образом предвидели, что я и армия созданы друг для друга — идея слишком непостижимая, чтоб принимать ее серьезно. Я прихватил с собой Бентоновскую «Историю китайско-индийского конфликта: боевые действия зимы 2022 года» и прочел ее, пока тер унитазы свободной рукой.
С тех пор по ночам я пробирался читать в комнату отдыха. А дни мы проводили в лесах, изучая тактику мелких подразделений.