Системная ошибка

Заваров Дмитрий Викторович

Пацаны досмотрели виртуальный ролик и пошли дальше. Я тоже двинулся в сторону реки. Солнечный день обещал быть очень жарким – только минуту на улице, а шлем уже напекло, как в бане. Что будет к обеду? На ощупь порылся в кнопках панели над правым ухом, включил вентиляцию, вроде стало получше, хотя тихий гул несколько раздражал. Случайно врубил режим выделения целей: на визоре шлема вокруг фигур туристов появились красные квадратные скобки. Отключил. Потом подумал немного и снова включил. Пусть будет.

Быстрым шагом пересек проезжую часть, оглянулся

и снова увяз взглядом в красочном билборде. Что же такого тревожного в этой картинке? Похоже, что дело в неестественном сочетании предметов: обычный ночной пейзаж: высокая трава, силуэт дерева… и огромный, яркий Сатурн, касающийся кольцом горизонта. Да, представляешь себя на месте того человека, вышедшего в поле полюбоваться звездным небом, и как-то не по себе становится…

Мост, перекинутый через Москва-реку, своей формой напоминал скоростной поезд, замерший в движении. Помнится, было там, как раз с этого бока, хорошее кафе с постоянно длящейся акцией: «Купи две кружки пива, получи третью в подарок». Но это когда деньги были.

А если не было, то мы шли вот сюда: рядом с опорой моста имелся спуск на пристань, тут «парковались» разношерстные представители речного флота. Я перегнулся через парапет. Прямо подо мной была пришвартована обшарпанная баржа, а рядом с ней притулился белоснежный катер, и сразу было видно, что катер этот очень и очень дорогой. Как же ты заплыл-то сюда? Заблудился?

В остальном тут ничего не изменилось с тех пор, как мы с Лехой работали в охране офиса Компании, что на 14-м этаже башни «Империя». Та же усыпанная масляными кляксами брусчатка пристани, те же длинные нити водорослей, вытянутые по течению, и все так же качается на волнах мусор, собранный вокруг ивовых зарослей на краю причала. И прыгают по чешуйкам волн солнечные зайчики… Затхловатый запах речной воды, просочившись под шлем, привычно ударил в нос.

В углу визора тревожно вспыхнули красные скобки, и я заметил человека, поднявшегося со ступенек, ведущих к самой воде. Липатов! Был он в балахоне с надетым на голову капюшоном, но я узнал фигуру.

Леха увидел меня, замер, вглядываясь. Я хотел махнуть рукой, но оборвал движение, потому что разглядел за ним сидящего на ступеньке человека. Женщина, длинные светлые волосы… Липатовская жена? Точно она, Катька, – как раз обернулась. На хрена, а? Зачем ее-то притащил!

Что теперь делать? Я в шлеме, они не видят лица… Взять и уйти, а потом написать Липатову, подробно объяснить, почему он идиот? У Катьки нейрофон, она, сама того не желая, выдаст меня. Но во второй раз с Липатовым может и не получиться… Вот же придурок ты, Леха!

Поднял руку, обозначая себя, и стал спускаться на пристань. Под ногами хрустел мусор: ступеньки традиционно были усыпаны окурками и мятыми банками из-под пива. Солнце скрылось за краем набережной, тень обдала холодом, по вспотевшей спине пробежал озноб.

Несмотря на всю тревожность обстановки на билборде, хотел бы я быть сейчас на месте того парня с картинки. Потому что художник умудрился создать какую-то… сказочную что ли атмосферу. Видишь пейзаж и понимаешь, что там, на этом ночном поле, пахнет свежей травой и теплый ветер дует в лицо, а висящий над горизонтом Сатурн позволяет ощутить себя наедине со Вселенной…

Уж, во всяком случае, там лучше, чем здесь: загаженная пристань, вонь солярки, ржавый помятый бок баржи… Непонятный катер своей ослепительной белизной усугублял ситуацию: на контрасте с ним все вокруг казалось еще противнее.

Липатов неспешно двигался мне навстречу. Я спустился с лестницы, и как раз в этот момент из недр катера на палубу поднялся еще один знакомый персонаж: засаленная футболка, мятая бейсболка, клочная борода – Михась! Визор тут же отреагировал – обвел его красным прямоугольником.

– Здорово, механик! – крикнул я радостно.

Сколько лет мы не виделись? Ну, наверное, как раз с момента, когда нас с Липатовым в Компанию позвали. Жив, значит. Я выключил режим целеуказания – в случае Михася это просто неприлично!

– А ты кто такой будешь? – Михась свесился с борта катера, возвышающегося над пристанью метра на два.

Из-под бейсболки во все стороны торчали рыжие космы немытых волос, на курносом носу жирный мазок масла, широкое красное от ежедневных возлияний лицо – старый добрый Михась!

Я поднял забрало, он пару секунд вглядывался в глубины шлема, а потом резво перемахнул за борт.

– Петруха!

И вот мы уже обнимаемся, нещадно колотя друг другая ладонями по спине. Хороший человек Михась, искренний. За это и ценят. Ну, разумеется, и за то, что механик первоклассный, несмотря на застарелый алкоголизм.

– Ты как тут? – Михась рывком отстранился.

– Да вот, с Лехой договорились, – я кивнул в сторону остановившегося невдалеке Липатова.

– Видел, – кивнул Михась и, наклонившись, понизил голос: – Нелады какие-то у него, я так понял. Я к нему дружить, а он говорит: погоди, Михась, не до тебя…

– Вот это он правильно отметил, – признал я, вздохнув. – Ладно, сейчас порешаем, а там, если получится, подойду, пообщаемся.

– Помочь чем? – спросил Михась, покосившись на Липатова.

– Да чем тут поможешь, – я вяло отмахнулся.

– Давай, подходи, – Михась хлопнул меня по плечу. – Я с этим корытом закончил почти.

Он взбежал по мостику на борт. Хороший человек Михась. И пить с ним одно удовольствие. Липатов с нами особо не зависал, потому что уже женился, а я, бывало, после смены тут у него и ночевать оставался…

Леха все еще стоял на полдороге. А жена его так и сидела на ступеньке, разглядывая реку: из-за поворота, со стороны Киевского вокзала, как раз показался прогулочный корабль.

– На хрена ты ее притащил? – тихо проговорил я, подойдя.

Вблизи стало видно, что лицо у Липатова очень несвежее: помятое, небритое, припухшие глаза с красными прожилками, на лбу, выпирающем из-под капюшона, блестит пот. Знакомые симптомы. Пил вчера?

– Для конспирации, – так же тихо ответил Липатов.