Сияние богов

Грановский Антон

– А после этого с тобой начали происходить непонятные вещи, – продолжил он. – Вначале ты испугался. Но потом, когда научился управлять своим вновь обретенным Даром, понял, что перед тобой открываются новые радужные перспективы. Ну, а потом…

Глеб вытянул из кармана легкий, почти невесомый клубок и разжал пальцы. Тотчас облако сверкающих нитей веером плеснуло в воздухе. Балабан успел лишь поднять голову, а затем сеть, подобно гигантской паутине или прозрачному парашютному куполу, накрыла его.

Балабан поднял клинок и попытался рассечь

сеть, но не смог этого сделать и добился обратного эффекта. От резкого движения сеть плотнее облепила его. Хромой бес двинул плечами и шагнул вперед – сеть молниеносно оплела его руки и ноги, и следующий шаг стал для Балабана последним. Он рухнул на траву и забился в облепивших его со всех сторон нитях.

– Что это?! – хрипло и испуганно завопил Хромой бес. – Что ты со мной сделал, ходок?!

– Ты в Силках Зигвуда, мой друг! – не скрывая торжества, сообщил ему Глеб.

– Почему я не могу их разорвать?

– Потому что они сделаны из более прочного материала, чем все, что ты видел в этой жизни. Когда-то эти Силки принадлежали павшим богам. А твой Дар – всего лишь жалкое отражение того, что они умели делать. Поэтому лежи и не рыпайся, если не хочешь, чтобы нити Силков срезали тебе уши.

7

После того как Глеб отпустил перепуганного князя домой, отряд Глеба углубился на пятнадцать верст в чащобу и там, под защитой плотного леса-глушняка, расположился на отдых.

Тиш играл с флегматичным, неповоротливым Лудобоком в бруски, нервничая из-за проигрышей и тихо ругаясь. Облакаст лежал на ворохе елового лапника с травинкой во рту и разглядывал плывущие по небу тучи так, как дети разглядывают насекомых, которым при желании могут оторвать лапки.

Зоряна, выведав у Рамона, что Глебу нравится сирень, превратилась в сиреневый куст и тихонько трепетала на ветру цветами и свежими листочками.

Лысый чародей, надрезав острой веткой палец, высек из ранки огонь и разжег костер, чтобы поджарить черствый хлеб и сварить кашу из сечки и вяленой свинины.

Хромой бес, связанный по рукам и ногам, спал на лежаке или делал вид, что спит. Однако запах разогретого хлеба и варящейся в котелке каши, долетая до его хищных ноздрей, заставлял их тихонько трепетать, о чем он, вероятно, даже не догадывался.

Рамон сел на палое бревно рядом с Глебом, посмотрел на Балабана и тихо спросил:

– Ну, как он?

– Пока никак.

– Упрямствует?

– Не то слово.

Рамон вздохнул.

– Жаль. Послушай, Первоход, а может, я попробую с ним потолковать? Мне часто говорили, что мой голос внушает доверие. Возможно, мне удастся его убедить.

– Вот еще! – прорычал за спиной у толмача Хлопуша. – Этот гад окунул меня лицом в вонючую болотную жижу, а ты вознамерился поговорить с ним по душам?

– Но он нам нужен.

– Знаю, что нужен. И чем слушать вашу с ним болтовню, я лучше врежу ему промеж глаз кулаком. Вот увидишь – этот косоглазый баран сразу станет шелковым!

– Толстяк прав, – проговорил Хромой бес и открыл глаза.

Взгляды Глеба, Рамона и Хлопуши устремились на него. Балабан зевнул и сказал:

– Никакие ваши уговоры на меня не подействовали. Однако Силки Зигвуда – подействовали. Поэтому оставьте надежду размягчить мне мозги болтовней и положитесь на грубую силу.

– Ну вот! – обрадовался неожиданной поддержке Хлопуша. – Я же говорю – пара хороших зуботычин решает все задачи! Вот погоди, косоглазый, мы с тобой еще подружимся!

– Обязательно, толстяк. А пока… – Балабан улыбнулся. – Не принесешь ли ты мне воды? И пусть это станет началом нашей дружбы.

Хлопуша некоторое время сидел неподвижно, уставившись на Балабана хмурым взглядом и пытаясь понять, издевается над ним Хромой бес или нет. Наконец, встал и сказал с усмешкой:

– Ладно, камнемет. Чего не сделаешь для друга. Скоро вернусь!

– Я с тобой, – сказал Рамон. – Надо набрать воды для ароматного отвара.

Хлопуша кивнул, и оба друга, подхватив по небольшому бурдюку, зашагали к ручью. Как только они скрылись за деревьями, Балабан перевел взгляд на Первохода и окликнул:

– Эй, ходок… Я долго думал над твоими словами и внимательно прислушивался к тому, что говорят твои люди.

– И каков твой вывод?

– Я пойду туда, куда ты прикажешь. Так что можешь выпутать меня из этих проклятых силков.

– Тебя переубедили «уговоры»? Прости, Балабан, но верится в это с трудом.

Хромой бес хмыкнул.

– Ты прав.

– Тогда в чем причина твоего согласия?

– Причина проста. Мой отец был хазарским купцом. Лет восемь тому назад я странствовал с его караваном по славянским землям. И судьба занесла нас в Хлынь-град. Мы хорошо там поторговали, а затем отправились дальше. Но после бурной ночи, проведенной в вашем Порочном граде, отец и его помощники проспали, и в путь удалось двинуться только после полудня. Нам не хватило нескольких часов, чтобы достичь села Тумнова засветло. Ночь застала нас в пути. Однако отец спешил и не стал располагаться на ночлег в лесу. Он хотел как можно быстрее добраться до людей. Мы шли половину ночи, пока не поняли, что сбились с большака и заблудились.

Глеб слушал внимательно, но не терял бдительности на тот случай, если Хромой бес снова попытается забраться к нему в голову.

– Мы расположились лагерем на небольшой лужайке возле реки, – продолжал Балабан. – Но не знали, что лесная тропа увела нас из чистого леса и завела в Гиблое место. Ночью, когда мы спали, на нас напали темные твари.

Хромой бес перевел дух и сглотнул слюну.

– Моего отца задрали волколаки, – хрипло пробормотал он. – Они изгрызли ему тулово и бросили в овраг. Но пока я решался выйти из кустов, в которых успел затаиться, к оврагу пришли упыри. Не буду говорить, что они делали с останками отца… Я пытался закрыть глаза, но не мог.