Сияние богов
Шрифт:
– Вот оно что, – негромко проговорил он. Затем приподнял голову и изрек – громко и с выражением: – Истинно говорю вам, братья: вы ловите рыбу, а я сделаю вас ловцами человеков!
Рыбаки резко повернулись и уставились на Первохода изумленными взглядами.
Нужно было срочно закрепить достигнутый эффект. Глеб порылся в памяти и выдал на гора цитату, которая неизвестно откуда всплыла у него в голове:
– Если Бог будет со мною и сохранит меня в пути сем, в который я иду, и даст мне хлеб есть и одежду одеться, то будет Господь моим Богом!
Про «не оставляя крошек» – было из другой оперы, но Глеб не стал по этому поводу напрягаться.
То ли слова Глеба произвели на рыбаков мощное впечатление, то ли на них больше подействовала торжественно-пророческая интонация, которую Первоход придал своей речи, но они выпустили из рук сети и выпрямились, не спуская при этом глаз с Глеба.
«Кажется, я их зацепил», – удовлетворенно подумал Первоход, но на всякий случай положил правую руку на приклад ольстры, торчащий из-под хламиды, в которую обрядили его Рамон и Хлопуша.
Первым молчание прервал старший из рыбаков.
– Кто ж ты такой будешь, странник? – спросил он с той теплой интонацией, с которой обращаются к родственным душам. – Уж не проповедник ли из далеких восточных земель?
«Проповедник из восточных земель? Пожалуй, это хорошая «легенда», – подумал Глеб. А вслух сказал:
– Твоя правда, брат. Уже год странствую я по земле и несу людям свет истины.
Рыбаки переглянулись, а на лицах у них появилось уважительное выражение.
– Откуда же ты пришел к нам, странник? – осторожно и мягко спросил тот из рыбаков, который был средним по возрасту. – Из какой земли начал свое странствие?
– Из той земли, которая лежит за далекими Кавказскими горами и зовется Фрязией, – не тратя времени на раздумье, ответил Глеб. – А теперь я хочу спросить вас, братья. Есть ли у вас пастырь?
На лицах рыбаков появилось благостное выражение.
– У нас есть пастырь, странник, – ответил за всех пожилой рыбак. – Имя его Навин.
– Вот оно что. – Первоход одобрительно улыбнулся. – Мне радостно об этом слышать, братья. И как давно существует ваша община?
– Да почитай уже два года, – ответил молодой рыбак. – С того самого времени, как Навин впервые пришел в наш поселок и воскресил нашего старосту Владими…
Пожилой рыбак тихонько ткнул молодого локтем в бок, и тот поперхнулся на полуслове, поспешно отведя взгляд в сторону.
– Значит, вы крестились два года назад, – задумчиво проговорил Первоход.
– Точно так, – кивнул средний по возрасту рыбак.
– Вы и до этого были рыбаками?
– Да, странник. Мы были рыбаками всегда. И мы, и наши отцы, и наши деды. – Рыбак помолчал и, настороженно глянув на Глеба, счел нужным добавить: – Ибо сказано в Учении Его: «В поте лица твоего будешь добывать хлеб свой, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься».
Слова эти были произнесены спокойным, благодушным голосом, но Глебу померещилось, что прозвучали они как-то фальшиво, по-заученному, что ли.
Глеб покивал в знак согласия и тяжело вздохнул.
– Да что же мы стоим! – спохватился вдруг пожилой рыбак. – Ты ведь долгое время был в пути и наверняка голоден! Идем в поселок, там тебя ждут хлеб и рыба! Но сперва назови нам свое имя, чтобы мы могли обращаться к тебе со всем почтением и вежливостью, которых ты достоин!
– Мое имя… Гавриил. Гавриил из Херсонеса.
– А наши имена…
– Погодите, – мягко прервал его Глеб. – Дай-ка я угадаю. Вас зовут… Андрей, Петр и… Матвей. Я прав?
Рыбаки переглянулись и, блеснув белозубыми улыбками, закивали.
«Зубы-то какие крепкие, – отметил про себя Первоход. – Недостатка в рыбе и овощах у них точно не наблюдается».
– Этими именами нас наградил Навин, – с готовностью сообщил молодой рыбак. – Ибо мы были первыми, кого он встретил. Меня он именовал Андреем. Вот его… – Он указал на среднего. – Петром. А его – Матвеем.
Все три рыбака приветливо улыбались, но в какой-то момент, на одно короткое мгновение, Глебу показалось, что во всей этой ситуации слишком много театрального.
«Слишком уж все правильно», – зигзагом пронеслась в голове Глеба неприятная мысль, но тут же улетучилась, едва лишь он встретился взглядом с Андреем. Глаза у парня были синие, чистые и незамутненные грязной, исподней мыслью. Такие глаза бывают только у маленьких детей.
– Я с радостью познакомлюсь с вашим Пастырем и с наслаждением утолю духовную жажду, глотнув из чаши премудрости его, – со смиренной улыбкой проговорил Глеб, а про себя тревожно подумал: «Чего это я такое сказал?»
Но, видимо, слова Глеба понравились рыбакам, потому что они радостно закивали головами и, обступив Первохода, повели его к поселку.
2
Навин сидел во главе длинного стола (или скорей – пяти или шести столов, сдвинутых в одну линию). Выглядел проповедник именно так, как представлял себе Глеб. Это был человек среднего роста и худощавого телосложения. Волосы у него были длинные, темные, чуть вьющиеся. Глаза – серые и спокойные. Чуть вытянутый подбородок венчала темно-русая небольшая борода, а над верхней губой красовались мягкие, красивые усы.
С первого же взгляда Первоходу показалось, что он где-то видел Навина прежде, и лишь в ходе разговора с ним Глеб понял где – на обложке «Библии для детей», которая стояла на полке у одной из его подружек. Было это в прошлой жизни Глеба, которую вернее было бы назвать будущей.
– Ибо отметил меня Отец мой своею благостью, наделив особыми Дарами, которыми я щедро делюсь с людьми, – произнес Навин проникновенным голосом, внимательно и заботливо оглядывая свою паству, в благоговейном молчании сидевшую по обе стороны сдвинутых столов.