Сияние огненного опала
Шрифт:
– Это мой знак, – удивленно ответила Эрин.
– Вот видите! – улыбнулся Уилл. – Тогда я рад, что рассказал вам об этом. Вот черный опал особенно подходит для Скорпиона, это мой знак. А матричный болдер считается полезным для тех, кто рожден под знаком Овна.
В глазах Эрин вспыхнули огоньки.
– Мой дядя Овен, брат тоже. Что еще вы можете мне рассказать?
– Слово «опал» происходит от латинского «опалус», что означает «драгоценный камень». Раньше люди, носившие опалы, верили, что опал сохраняет сердце сильным и предотвращает
– Как интересно, – воскликнула Эрин. – Я расскажу об этом дяде, когда он вернется.
– Впрочем, начиная с четырнадцатого века слава опалов пошла на убыль, – добавил Уилл.
– Почему? – с любопытством спросила Эрин.
– Люди тогда считали опалы причиной чумы, которая выкосила в Европе четверть населения.
– Как это возможно? – поразилась Эрин.
– Опалы очень чувствительно реагируют на температурные колебания. Когда у человека, который носит опал, повышается температура, драгоценный камень ярко вспыхивает. При холодном дыхании смерти он вроде как меркнет.
– Невероятно. – Эрин допила кофе.
После небольших препирательств с Кристосом, который во имя зарождавшейся любви не хотел брать деньги, Уилл оплатил счет, и супруги Георгиос распрощались с Эрин и с ним возле двери. Уилл еще раз поблагодарил за еду Кристоса и Телму. Эрин тоже – по-гречески. В переводе ее слова звучали приблизительно так: «Еще раз благодарю вас за чудесную еду. Я приду еще».
Кристос, уже предвкушавший, как он увидит удивление на лице Эрин, когда она обнаружит, что он неплохо владеет английским, буквально остолбенел. Потом громко расхохотался.
– Вы говорите по-гречески! – с восторгом воскликнул он. – А я так неприлично себя вел.
– В школе у меня была подруга-гречанка, и я научилась у нее кое-чему, хотя бегло говорить не могу, – объяснила Эрин. – Но моих познаний хватило на то, чтобы понять, что вы говорили Уиллу. Это было действительно очень неприлично.
Эрин посмеялась вместе с Георгиосами, а Уилл снова густо покраснел от смущения.
– Мне нравится эта девушка! Не упускай ее, Уилл! – крикнул им вслед Кристос.
19
Корнелиус сидел на своем рабочем месте и оценивал опалы, приобретенные в Андамуке. Вдруг распахнулась дверь, и в дом вбежал взволнованный Джонатан.
– Вы не видели Марли? – спросил он.
– Марли? Нет, я тут сидел все утро. Разве она не в школе? – Эрин рассказала ему, что Джонатан записал девочку в школу.
– Утром я отвел ее на занятия, но она убежала, и я не могу ее найти.
Эрин появилась из кухни, держа в руках две чашки чая.
– Джонатан! – воскликнула она. – Вы опять…? – Она осеклась, заметив отчаяние на его лице. – Что-то случилось?
– Пропала Марли, – сообщил ей Корнелиус.
– Она опять убежала из школы, и я ищу ее повсюду, – добавил Джонатан.
– Опять? – удивилась Эрин. – Вы хотите сказать, что такое уже случалось?
– Да, это уже второй раз. В прошлый раз она вернулась в лагерь. На этот раз ее нет уже два часа, и я нигде не могу ее найти. Ее учительница, мисс Симпсон, не знает, где она. – Джонатан был в панике. – Я надеялся, что она придет хотя бы к вам. Теперь я не представляю, где ее искать. Ну ладно, пойду дальше, – сказал он и исчез за дверью.
– Господи, бедняга, – сочувственно заметил Корнелиус.
– Пожалуй, я помогу ему, – заявила Эрин.
– Интересно, сообщил ли он об этом констеблю Спендеру? – спросил Корнелиус.
– Наверняка нет. Но идея правильная. Именно это я сейчас и сделаю, – сказала Эрин.
Джонатан с отчаянием глядел на бескрайние поля с зияющими на них норами шахт. Ему было страшно даже подумать, что могло случиться с ребенком, если он забрел сюда. Он живо представлял себе, как Марли споткнулась и упала в шахту, спрашивал себя, что будет, если он не найдет ее до наступления темноты, через считаные часы. Он снова и снова звал ее по имени и спрашивал всех встречных, не видели ли они маленькую девочку.
Его отчаяние нарастало с каждым часом. Он винил во всем себя, ведь он дал Андро слово и не сдержал его, он недостаточно хорошо заботился о девочке. Перед его взором стояли милое личико Марли, ее улыбка. Он слышал, как она смеялась его шуткам. Он вспоминал, как она плакала по умершим родителям. Его мучила мысль о том, что она, искалеченная, лежит на дне какой-нибудь шахты, и понимал, что пережить падение с такой высоты практически невозможно.
– Господи, где же она, моя малышка? – молился Джонатан. Он совершенно охрип от непрерывных криков и призывов. – Господи, прошу тебя, пускай у нее все будет хорошо.
Он несколько раз возвращался в лагерь, на случай, если Марли вернулась туда и ищет его. Он просил работавших по соседству с ним старателей задержать девочку, если она появится в его отсутствие, но все были заняты своими делами, и он не слишком верил, что они ему помогут. Все отмахивались, считали его волнения преувеличенными, говорили, что Марли наверняка где-то поблизости и придет, когда проголодается. Всеобщее равнодушие он объяснял тем, что Марли наполовину аборигенка. Все были уверены, что аборигены, даже дети, могут нормально выжить в дикой природе. Они с малых лет кочуют по Аутбэку вместе с родителями.
Когда почти стемнело, Джонатан был на грани нервного срыва. Надо сообщить констеблю Спендеру, подумал он. Я попрошу его организовать поиски. Опустив голову, он направился в город.
– Джоно? – послышался голос.
Он поднял голову, и его захлестнула волна облегчения – навстречу ему шли констебль Спендер и Эрин, державшая девочку за руку.
– Марли! – воскликнул он. – Марли, где ты была? Слава богу, с тобой ничего не случилось. – Джонатан упал на колени, обнял девочку и крепко прижал к себе. – Где она была? – спросил он Уилла.