Сияние Орна
Шрифт:
– Олег, давай сюда твой топор. Вырубим клин и заделаем отверстие.
– Топора нет. Я его забыл возле лодки, а теперь он пропал.
– Понятно. Быстрее возвращаемся на нашу стоянку – там остались наши вещи! – призвал Игумнов.
Валерий, Олег и Анатолий, не выпуская из рук оружие, побежали к шалашу.
На поляне царил беспорядок. Повсюду были разбросаны их вещи. Шалаш был разрушен. Из рюкзака Морозова были вытряхнуты пакеты с остатками печенья. Поодаль нашли бритву и упаковку сменных лезвий.
– Почти весь наши вещи пропали, – сокрушался Олег.
– Это сделали обезьяны. Они здесь похозяйничали, – убеждённо сказал Игумнов, нацелив на заросли кустарник автомат. – Там кто-то есть. Видишь, ветви колышутся.
– Нас перехитрили, – грустно сказал Морозов, глядя на разорённую стоянку.
– Я им покажу! – прохрипел Игумнов.
Метрах в двадцати он заметил лохматое существо, покрытое коричневой шерстью, которое быстро скрылось в зарослях. Игумнов попытался пробраться через сплетение ветвей, но зацепился за острые колючки, которые сильно поцарапали ему кисти рук и лицо. Валерий с трудом выбрался назад. Под одной из низко растущих ветвей он не заметил большую нору. Игумнов провалился в неё и застрял. Он положил автомат на землю и принялся извиваться всем телом, пытаясь вырваться из ловушки. После безуспешных попыток выбраться, он решил позвать на помощь. Но в этот момент он почувствовал прикосновение к своим ногам. Кто-то ловко стаскивали с его ног ботинки. Игумнов поднял автомат, сделал одиночный выстрел в воздух и закричал:
– На помощь!
После выстрела ботинки с него стаскивать перестали, но он чувствовал себя довольно неуютно. Он принялся дёргать ногами, надеясь таким образом отогнать невидимых злодеев.
К Игумнову подбежали Олег и Анатолий и принялись вытаскивать его из норы. Это им удалось.
Вскоре Валерий сидел на земле и рассматривал свои ботинки.
– Ведь уже шнурки развязали, мародёры! – возмущался Игумнов.
– Ты это о ком, Валера? – спросил Морозов.
– Сейчас с меня ботинки чуть не стащили, когда я в норе застрял.
– Ты смотри! А они, оказывается, хорошо соображают. Со шнурками они быстро разобрались, – засмеялся Курьянов.
Игумнов опустил в нору ствол автомата и пообещал:
– Я сейчас им устрою!
– Жалко их. Не надо туда стрелять, – попросила Катя. – Ведь там у них и детишки живут.
– Детёныши, а не детишки, – проворчал Игумнов. – Вырастут, станут такими же ворюгами, как их родители.
– Погоди, не стреляй! – остановил его Олег.
Подошёл Никодим со своей Рейкой, которая стала разрывать лапами нору.
– Я знаю, что нам следует сделать, – сказал охотник.
– Устроить тут засаду? – спросил Игумнов. – Верно. Жрать злодеи захотят – вылезут! А как только они выберутся из норы, тут и порешим их всех.
– Нет. Убивать их не будем. Надо будет задать им жару! – предложил Никодим. – У меня есть спички. Тащите сюда хворост! Надо отыскать все норы и развести над ними костры.
– Это правильное решение, – согласился Игумнов.
– А я бы их не трогал. Они похожи на тайгминов. Они не злые, – сказал Олег.
– Даже если дым не пойдёт в нору, то его запах испугает мохнатых коротышек. Костры, разложенные над их норами, не позволят им покинуть подземное жилище, и у них начнётся паника, – сказал Никодим.
– Надо будет поджечь хворост также и над норой, расположенной возле берега, – предложил Игумнов.
– Вот мы туда и пойдём с Никодимом, – сказал Курьянов. – Разожжём костры одновременно. Как только мы с Никодимом запалим хворост, я вам крикну. Тут недалеко – услышите.
Вскоре над островом заклубились дымы. Над входами в норы запылали костры. На другом конце острова послышалось пронзительное верещание.
– Слышите? Они там загомонили! – сказал Игумнов. – Наверняка они там повылезали из нор. Надо будет и туда сходить, костерок разжечь.
– Похоже, они разговаривают, а не просто галдят или верещат, – заметила Катя.
– Это доказывает, что мохнатые воришки не похожи на остальных животных подземелья, – заметил Олег.
Валерий, Олег и Катя приблизились к месту, откуда недавно доносилось верещание, но там они никого не застали. Неподалёку от берега была вырыта свежая нора, вокруг которой лежали комки красной глины. Рядом лежал топор Морозова, удочки, надорванный пакет с печеньем и несколько банок консервов.
– А ведь они почти всё нам вернули! – обрадовался Олег.
– Только пакет с печеньем разорвали, – посетовала Катя.
– С такими хулиганами так и надо поступать! Они только силу понимают, – сказал Игумнов.
– Теперь ты понял, что они разумны? – спросил Олег.
– Кто их знает, – пожал плечами Игумнов.
– Давайте потушим костры, – предложил Олег.
К вечеру Никодим и Анатолий починили лодку.
Люди вновь заночевали на поляне. На этот раз возле костра всю ночь, поочерёдно, дежурили мужчины с оружием в руках, готовые в любой момент отразить набег норных обитателей острова.
Весь следующий день прошёл в сборах. Никодим показал, где можно найти большие красные орехи, напоминающие фундук. Катя и Олег набили орехами рюкзак.
Очередная ночь на острове выдалась тревожной. Вокруг поляны, на которой устроились на ночлег люди, слышались крадущиеся шажки. Всю ночь, не смыкая глаз, Курьянов сидел возле костра и охранял сон своих товарищей.
На этот раз Игумнов провёл ночь на берегу реки. Он развёл костёр и сидел возле него, охраняя отремонтированную лодку. Валерий безуспешно всматривался в темноту. Однажды ему показалось, что к костру кто-то подкрадывается. Рейка, которая осталась с Игумновым, заскулила. Нервы у Игумнова не выдержали, и он выстрелил в темноту. Никакой реакции на выстрел не последовало, если не считать, что грохот переполошил людей, спавших на поляне посреди острова.
Когда вдали под каменным сводом засияло серебристое светило, переночевавшие на поляне люди взяли свои вещи и направились к реке. Подойдя к сидящему возле потухшего кострища Игумнова, Олег спросил:
– Ты зачем ночью стрелял?
– Померещилось. Я всю ночь не спал. Кто-то подкрадывался к лодке.
– Давайте на этот раз столкнём лодку на воду, чтобы избежать происшествий, – предложил Курьянов.
Морозов и Игумнов спустили лодку на воду, закинули в неё вещи, сложили удочки, а затем забрались сами. Следом за ними в лодку сели их товарищи. Олег сел на вёсла. Рейка расположилась на корме.