Сияющая луна. Автобиография Дилго Кхьенце, а также воспоминания семьи, друзей и учеников
Шрифт:
Интерес и заботу, с которыми Кхьенце Ринпоче относился ко всем школам тибетского буддизма, можно было описать почти как фанатичные. Он практически никогда не тратил время на пустую болтовню. Целыми днями, с раннего утра до поздней ночи, он давал или разъяснял учения, редактировал записи учений, организовывал издание книг и создание священных изображений и статуй. Ринпоче обладал такой реализацией, что ему едва ли было необходимо получать учения самому; тем не менее, если он узнавал, что какая-то линия передачи находилась под угрозой исчезновения – а случалось это довольно часто, поскольку Ринпоче стремился во что бы то ни стало их находить, – он тотчас же просил держателя линии даровать ему передачу этого учения, даже если этот монах или йогин не внушал особого доверия. Однажды, когда я сопровождал Кхьенце Ринпоче в паломнической поездке по Тибету, мы остановились на один день в Чэнду. Согласно расписанию, это был один из тех немногих дней, когда, как предполагалось, Ринпоче мог отдохнуть. Однако вскоре по городу пронёсся слух, что приехал Кхьенце Ринпоче, и к нам пожаловала группа гостей с просьбой об аудиенции, среди которых был простой монах, держатель одного очень редкого учения, которое Кхьенце Ринпоче ни разу не получал. Он тотчас же попросил монаха о передаче этого учения, и таким образом день отдыха – что, пожалуй, было неизбежно – превратился в один из самых хлопотных дней.
Каждый раз, когда мы путешествовали
Сияющая Луна в небе, Океан Дхармы2 на земле
Пока старик Сияющая Луна путешествует по небу,
Принц Океан Дхармы пребывает на земле.
Хоть иллюзорность обстоятельств и рисует огромное расстояние между ними,
В сердечной сущности ума, измерении единого вкуса,
нет разделений.
С высоты небес струится гирлянда света Сияющей Луны
И, касаясь Океана Дхармы на земле, обращается в деяния на благо всех существ, рассеивая тьму мучений тёмной эпохи.
Поскольку в абсолютном смысле разделения не существует,
это благоприятное совпадение проявляется само по себе.
Росток мудрости единственного отца Пемы Дриме
Расцветает, как и задумано, в пруду Океана Дхармы,
Сияющая Луна проливает живительный нектар истины —
Только так мы можем встречаться вновь и вновь.
Из прохладного Океана Дхармы временно растекаются реки
В четырёх направлениях: на восток, запад, юг и север,
Но, поскольку они едины с великим океаном просветлённых деяний на благо учения и существ,
Принц входит в единую обитель Сияющей Луны.
Из уголков глаз единственного сына тонкой струйкой бегут маленькие слёзы,
Явная грусть наполняет ум-луну старика отца —
Это плод нашей общей молитвы о том,
чтобы не разлучаться во всех наших жизнях.
Зная это наверняка, мы покоимся в неизмышлённом исконном пространстве.
Наши возвышенные проводники подобны солнцу, луне и гирляндам созвездий,
А мы – лучшие из тех счастливчиков, что, последовав за ними, продолжили их деяния.
Пользу для всех существ от учений риме невозможно измерить,
Она подобна подношению на пиршестве в честь встречи с единственным отцом-гуру.
Тёмные тучи этих времён упадка чернее тьмы космоса,
И всё же сила устремления вершить просветлённые деяния —
это могучий ветер, способный их разогнать.
Когда поднимается этот ветер, рассветает истинный смысл Сияющей Луны
И разливается Океан Дхармы, обнаруживая сокровища истинной радости и наслаждения.
В пространстве, где грустные мысли беспочвенны и не имеют источника,
Ты видишь свой собственный ум как искрящуюся улыбку изначального будды.
Весёлый танец маленького мальчика, исполненного радости и обладающего прозрением,
Освобождает счастье и печаль в дхармакае,
пространстве единого вкуса.
Будучи самосущей исконной мудростью, оно не далеко;
Будучи за переделами наблюдателя и наблюдаемого, оно не близко;
Будучи за пределами речи, мысли и выражения,
оно пронизывает всё.
В беспечном состоянии без точки опоры совершенно ничего не нужно делать.
Если решишь действовать, то, покуда существует небо,
В пространстве и времени благо, которое дарует существам Учение, будет неисчерпаемым.
Это просветлённая активность Манджушри, Самантабхадры и Лотосорождённого —
Какое же великое удовольствие принять на себя эту ношу.
Для нас, йогинов, действия и проекции без точки опоры растворились.
В состоянии расслабления всё, что мы ни делаем,
предстаёт как украшение.
Хоть мы и были рождены из промозглой утробы мрачной и ужасной тёмной эпохи,
Нам не удержаться от оглушительной песни наслаждения.
Поскольку у певца горло не в порядке,
это может раздражать ваши уши,
Но слова истины, лишённые притворства,
льются жидким золотом,
Доставляя уму радость, превосходящую ту,
что способны подарить сотни тысяч песен влюблённого,
Которые угождают тебе, – они заставляют тебя широко улыбаться.
Эта бессвязная песнь безумца неприятна учёному.
Если это не доха какого-нибудь сиддхи, то кому она интересна?
Хоть я и знаю истинное положение вещей, я гоним сильным ветром мыслей.
Эти строки написаны в самолёте пальцами, скачущими подобно лапкам насекомого.
Когда я смотрю в небо, оно олицетворяет совершенное воззрение
Пути безграничного дхармадхату.
Сквозь это измерение беззаботного пространства,
что беспристрастно содержит в себе всё, —
Сквозь это обширное вездесущее пространство летит метеор.
Когда я смотрю в пространство, оно напоминает мне опыт неизмышлённой медитации.
Радужные облака, солнце и луна скитаются вне зависимости от дня и ночи.
Это символ обширного пространства, что не возрастает и не уменьшается, —
Так наслаждаешься в состоянии беспечной медитации своего собственного исконного ума.
Безграничное собрание гор, равнин и океанов земли
Символизирует акт бодхичитты на благо всех существ.
Эти просветлённые деяния беспрепятственно превращают всё, что возникает, во всеобщее благо,
Пребывая спонтанно, покуда существует небо.
Небо, океан, земля, солнце и луна
Имеют природу четырёх элементов и их сочетаний.
Поэтому основа, путь и плод нераздельны в океане дхармадхату.
Да буду я сидеть, спать и действовать расслабленно и неустанно.
Это случайная песня, написанная в путешествии;
В небе движутся случайные тучи,
Детали внутри белого металлического крыла работают случайным образом;
Я подношу эти строки как случайный след,
оставленный стариком.
Со счастливым лицом и седой головой, улыбаясь,
Ковыляет старик, ведомый под руки,
Однонаправленно желая, чтобы в скором времени мы увиделись снова.
Эти строки почтительно написаны Мангалам,
путешествующим на лучах солнца3.
Останавливаясь где-то на долгое время, Кхьенце Ринпоче почти всегда давал какое-нибудь учение или проводил интенсивную практику, например друбчен. Некоторые молодые ринпоче, которые в силу своей незрелости иногда вели себя беспечно и позволяли себе пропустить одну-две страницы наставлений, то и дело опаздывали или уходили раньше. Кхьенце Ринпоче всегда замечал это и после учения тихонько подзывал этих лам к себе, показывая им, какие страницы они пропустили, и прося, чтобы позже они обязательно получили устную передачу у тех, кто её уже получил. Таким образом Кхьенце Ринпоче заботился о том, о чём следовало заботиться самим молодым ринпоче.
Я чувствую небольшое беспокойство по поводу того, что один из самых замечательных видов дхармической деятельности Кхьенце Ринпоче может так и остаться непризнанным. Хотя многие из нас черпают огромное вдохновение из его очевидной деятельности – такой как учения, которые он передавал, и практики, которыми он занимался, – наряду с этим существует также другое измерение его работ, невидимое для окружающих, но являющееся одним из самых выдающихся просветлённых деяний: Кхьенце Ринпоче был тертоном, открывателем сокровищ, и в течение жизни открыл много новых учений-терма на благо таких существ, как мы с вами. Я вряд ли смогу в полной мере выразить необычайную важность этих учений, и, вопреки распространённому мнению, эти тексты не так-то легко записать.
Другой аспект его деятельности как тертона заключался в том, что он заново изложил и разъяснил многие из уже открытых учений-терма, которые было сложно понять или применить в той форме, в какой они существовали прежде. Кхьенце Ринпоче привёл эти откровения к более простому виду и подробно разъяснил их, предоставив возможность нынешним практикующим ими пользоваться, словно приготовил изысканное блюдо, которым потомкам осталось только насладиться.
Хотя проводить какие бы то ни было сравнения совершенно неразумно, а с духовной точки зрения вообще граничит с преступлением, тем не менее с тех пор, как я узнал Кхьенце Ринпоче, я не мог не сравнивать с ним других лам – такова моя омрачённая привычка – и чаще всего, к сожалению, находил в них много недостатков. Сказано, что духовные учителя обладают различными качествами, но три из них считаются обязательными: это учёность, дисциплина и доброта. Внешним и самым очевидным качеством учителя является учёность. Кхьенце Ринпоче не просто обладал поистине обширными знаниями сутр, тантр, философии, общей медицины, астрологии и поэзии, которые обрёл в результате десятилетий упорной и кропотливой учёбы, но и, как зачастую описывается в текстах махасандхи, получил бoльшую и самую значительную часть знаний не во время учёбы, а вследствие внезапно проявившегося ума мудрости. В этом он в точности походил на великого учителя Ригдзина Джигме Лингпу.
Внутренним качеством духовного учителя является дисциплина, которая почитается возвышенными существами даже больше, чем учёность. В буддизме дисциплина – это скорее искусное средство, которое способствует обнаружению внутренней истины, нежели навязанный кодекс поведения. Одной из главных проблем любого кодекса поведения является то, что он, как правило, порождает всевозможные формы лицемерия, а также вызывает нездоровое желание дисциплинировать не себя, а других. Кхьенце Ринпоче никогда не ругал других людей за отсутствие дисциплины, в отличие от многих так называемых строгих монахов, чьё дисциплинированное поведение пробуждает чувство вины во всех окружающих. Кхьенце Ринпоче был совсем иным, и мне не раз доводилось наблюдать, как он сглаживал потенциально взрывоопасную ситуацию при помощи своих зачастую фривольных шуток.
Хотя Кхьенце Ринпоче был великим тантрическим видьядхарой и придерживался строгой дисциплины, внимательно соблюдая обеты бодхисаттваяны и ваджраяны, он никогда не пренебрегал дисциплиной пратимокши и всегда советовал своим ученикам соблюдать обеты шравакаяны. Он с величайшим почтением относился к традиции пратимокши. Я бессчётное количество раз был свидетелем того, как Ринпоче складывал ладони в мудре почтения, завидев шафрановые одежды монахов-тхеравадинов, говоря при этом, как нам повезло всё ещё лицезреть стяг Будды Шакьямуни, Льва Шакьев – Шакья Сенге. Он снова и снова повторял, что виная является основой учения Будды.
Кхьенце Ринпоче был чрезвычайно дисциплинированным, и, пожалуй, это качество проявлялось наиболее ярко в моменты уединения, когда рядом с ним не было практически никого, кто мог бы это заметить. Приступая к практике, будь то ежедневные молитвы, пуджа или один из его многочисленных ретритов, он всегда приводил себя в порядок и надевал свою лучшую одежду. Во время друбчена он без колебаний облачался в самые изысканные парчовые одежды и использовал разнообразные священные головные уборы, которые требовались для практики. Однако дело обстояло иначе, когда его навещали важные персоны. Казалось, он совершенно не обращал внимания на свой внешний вид и зачастую принимал гостей, среди которых бывали короли и королевы, с обнажённым торсом и в одном лишь нижнем одеянии, напоминавшем викторианский подъюбник! Нарядно одеваясь, Кхьенце Ринпоче не хотел красоваться: так он создавал самому себе совершенную атмосферу для практики и получения благословений. На мой взгляд, это один из примеров дисциплинированности Кхьенце Ринпоче, в которой не было ни капли лицемерия и единственной целью которой было не произвести впечатление на людей, а создать атмосферу вдохновения.
Даже в сложных ситуациях, например при организации особого ритуала где-нибудь в труднодоступной части Тибета, где было невозможно раздобыть все субстанции для подношений, или когда откуда ни возьмись за благословениями приходили десять тысяч человек, Кхьенце Ринпоче никогда не шёл на уступки, чтобы облегчить себе жизнь, а, наоборот, настаивал на том, чтобы делать в точности всё, что требовалось для церемонии, которую он проводил. В то же время он не был одержим строгим соблюдением всех правил церемонии, и я сам видел, как однажды, когда это было необходимо, он с абсолютной уверенностью использовал в качестве ритуальной субстанции яблоко.
По вполне понятным причинам большинство учеников отдают предпочтение образованным и дисциплинированным учителям и менее заинтересованы в поиске учителя, обладающего одной лишь добротой. В конце концов, доброта не всегда очевидна, к тому же большинство людей имеют о ней своё представление. И всё же это третье, тайное, качество, характеризующее духовного мастера, несмотря на то что оно менее всего востребовано и встречается реже всего, является самым важным и абсолютно необходимым. Если учитель прекрасно образован и дисциплинирован, но при этом не обладает добротой, от него не будет никакой пользы. Однако если он недостаточно образован или не придерживается дисциплины, но при этом обладает добротой, можно с абсолютной уверенностью сказать, что он обеспечит вас всем необходимым для достижения просветления и сделает вашу жизнь плодотворной в духовном смысле. По этой причине вы можете полностью ему довериться. Ему может недоставать обширных знаний, он может быть подвержен смене настроения, однако, поскольку он посвятил свою жизнь Дхарме и искренне заботится о вашем благополучии, вы в надёжных руках. В случае с Кхьенце Ринпоче невозможно перечислить все те бессчётные примеры проявления его доброты, которые я испытал на себе и наблюдал со стороны.