Сияющая пустота. Интерпретация "Тибетской книги мертвых"

Фримантл Франческа

Возвращаясь к санскритскому названию этого типа знания, обратим внимание на то, что слово «пратьявекшана» состоит из трёх элементов: прати + ава + икшана. В элементе «икшана» содержится базовое значение слова — «смотреть» и «видеть». Префикс «ава» означает «вниз»; он не столько придаёт слову буквальное значение «смотреть вниз», сколько указывает на то, что здесь подразумевается видение высшего порядка. Префикс «прати» — сложный и многозначный. Он обозначает движение по направлению к объекту, приближение к нему и пребывание в его присутствии, но также и движение в обратном направлении, возвратное движение. Иногда он используется в значении «каждый, любой»; в данном случае, исходя из грамматических обстоятельств, последнее представляется маловероятным, хотя не исключено, что на ассоциативном уровне и это значение присутствует. Тибетские же переводчики почти неизменно понимали «прати» именно в значении

движения в обратном направлении; так они поступили и здесь, подчеркнув тем самым идею восприятия отдельных объектов.

Соединив эти три элемента, мы увидим, что слово в целом может пониматься в нескольких различных, но взаимосвязанных значениях. Во-первых, оно заключает в себе идею бдительности и внимания. Префикс «прати» в значении движения вперёд и назад нередко обозначает взаимность (как в случае отражения в зеркале, отвечающим взглядом на наш взгляд) или многократное повторение (как постоянное возвращение мысли к одному и тому же предмету). Эти значения воспроизведены и в палийском эквиваленте термина — пакчавекхана, что означает «размышление и созерцание». К этой идее, очевидно, подводит сам образ Амитабхи. Этот будда изображается сидящим в медитации, с руками, сложенными на коленях, и полуприкрытыми глазами. Он словно вглядывается в объект созерцания и достигает глубокого внутреннего прозрения. В той же позе изображается Шакьямуни, сидящий под деревом бодхи в состоянии самадхи перед тем, как достичь окончательного пробуждения.

Во-вторых, идея бдительности и внимания может трактоваться расширительно — как забота, присмотр и уход за кем-либо. Эмоциональное содержание этих понятий — участие и признательность. Таким образом, «пратьявекшана» может означать также предупредительность, уважение и почтение. Разумеется, мы не можем с уверенностью утверждать, что индийские буддисты, вводя этот термин, подразумевали все эти ассоциации, — тем более что в тибетском переводе эти значения не отражены; однако такие ассоциации прекрасно согласуются с качествами рода Падма — состраданием и заботой. Очень важен в связи с этим заложенный в элементе «прати» смысл приближения к объекту. Отличительная черта рода Падма — стремление лицом к лицу взаимодействовать со всеми явлениями жизни. Члены этого рода никогда не отворачиваются от мира и не отвергают возможностей, даруемых чувственным восприятием.

В-третьих, в современных индийских языках слово «пратьявекшана» употребляется в значениях, связанных, прежде всего, с «исследовательскими» понятиями любопытства и любознательности. Оно означает «исследование», «расследование», «изучение», «изыскание» и т. п., и все эти понятия восходят к основному значению слова — «внимательное рассмотрение». Очевидным образом, этот смысл присутствует и в понятии различения, подразумевающем исследование различий между разнообразными объектами. Но смысл английского слова «discrimination» не сводится к простому акту различения: он включает в себя также идеи сравнения и вынесения суждений. В случае же с санскритским термином речь идёт не о суждениях и предпочтениях, не о выборе одних предметов и отказе от других, а только об осознании и признании разнообразия. В каком-то смысле можно сказать даже, что знание этого типа не делает никаких различий между предметами, так как в основе его лежит непредвзятая и безусловная любовь ко всему сущему. Кроме того, не следует забывать, что мы говорим о разновидности джняны — недвойственного высшего знания, интуитивного и внепонятийного. Поэтому перевод термина «пратьявекшана» как «различение», на мой взгляд, неадекватен и даже, в известной мере, ошибочен.

Из традиционных истолкований этого термина с очевидностью следует, что им обозначается просветлённое осознание индивидуальности. Иногда его переводят как «распознавание» (discernment)и «отличение» (distinguishing), но мне представляется, что смысл его значительно глубже. Не исключено, что он содержит в себе одновременно все многообразные ассоциации, на которые наводит нас санскритское слово, то есть этот термин включает не только способность отличать одни объекты восприятия от других, но и, что гораздо важнее, способность глубоко проникать в смысл каждого из этих объектов, признавать и ценить его уникальные свойства и погружаться в самую его сущность с любовью и пониманием. К сожалению, кратко передать все эти значения не представляется возможным — точно так же не нашлось этому термину адекватного эквивалента и в тибетском языке. Предложенный мною вариант «исследовательское знание» также не вполне адекватен, но, надеюсь, не столь ошибочен, как «различение». По крайней мере, он подразумевает пристальное рассмотрение сущности вещей и внимание к индивидуальным особенностям.

«Исследовательское знание» помогает преобразовать и очистить захватническую природу «яда» страсти. В самой грубой

своей форме страсть — это просто стремление к обладанию. При виде всех многообразных объектов удовольствия она, не проводя между ними различий, немедленно пытается ими завладеть. Пробужденное же сознание при виде этих объектов не поддаётся вожделению, а внимательно изучает их, отдаёт должное их индивидуальным особенностям и наслаждается ими, не привязываясь. Как только мы позволяем людям и вещам просто быть такими, как они есть, и перестаём думать о том, как бы завладеть ими или подчинить своему контролю, они тотчас предстают перед нами в ином свете, оказываясь ещё более удивительными, интересными и приятными. Желание и привязанность коренятся в двойственности, но питаются стремлением к единству и страстной мечтой о преодолении одиночества, на которое обрекают нас отчуждённость и разделённость. «Исследовательское знание», напротив, рождается из недвойственности, а потому позволяет нам спокойно наслаждаться мнимой разделённостью и играть свою роль во всеобщем танце многообразия со всеми его бесчисленными формами и свойствами. Очищенная прозрением, импульсивность страсти превращается в искренний интерес и участие; избавившись от тяги к присвоению, страсть становится по-настоящему восприимчивой и преисполняется сочувствия. Желание преображается в любовь, а страсть — в сострадание.

Без желания и страсти мы не могли бы ни стремиться к просветлению, ни исполнять дхарму; без них стало бы невозможным распространение дхармы. Амитабха символизирует священную речь будд — речь, которая неизменно правдива. Он сам и есть воплощённая дхарма: Дхарма — одно из имён, которыми иногда называют его род. Общение рождается из страсти, из тяги к другим людям, из взаимодействия между людьми. Личность типа Падмы обладает исключительными способностями к общению. Как для всех нас притягательно тепло огня, так и качества этого рода чрезвычайно привлекательны для всех людей. Пожалуй, Амитабха — самый известный и популярный из будд в Тибете и на Дальнем Востоке. К его роду принадлежит Авалокитешвара, Бодхисаттва Сострадания, которому под разными именами поклоняются с глубоким благоговением повсюду, где распространён буддизм. А Падмакара, Лотосорождённый, — непосредственное воплощение Амитабхи. В его личности проявились в совершенстве присущие роду Падма сострадание и дар общения, осиянные безграничным светом дхармы, заключённым в самом имени будды Амитабхи.

АМОГХАСИДДХИ

В четвёртой четверти мандалы, в области севера, помещается Амогхасиддхи — будда Безошибочного Достижения. Род его именуется Карма или Самайя. «Карма» означает «действие», а «самайя» — «обет» или «приверженность цели». Высшая цель — достичь просветления и избавить всех живых существ от страданий сансары. Сочетая в себе два эти понятия, Амогхасиддхи воплощает собой просветлённую деятельность всех будд и осуществляет на деле преисполняющую их приверженность всеобщему пробуждению. У этого рода не только два имени, но и два символа: меч, олицетворяющий динамическую энергию и могучую силу, и двойная ваджра в форме креста, обозначающая универсальность просветлённого действия, распространяющегося на все четыре стороны света. Правая рука Амогхасиддхи поднята и обращена ладонью вперёд — это жест отвращения опасности, жест бесстрашия, с которым Шакьямуни отвергал атаки Мары, ни на мгновение не сомневаясь в своей победе.

В будде Амогхасиддхи воплощено «знание свершения действия». Это, собственно, и есть деятельность пробужденного состояния, его практическое применение. Интуитивное понимание того, что именно необходимо сделать в каждой данной ситуации, сочетается в нём с безотказной способностью исполнить эту задачу. Этот тип знания — естественное продолжение и завершение трёх предыдущих. Полностью осознав основополагающую природу реальности, её единство и, в то же время, многообразие, просветлённый человек должен затем перейти к действиям, опирающимся на это знание. Просветление — это не только знание, но и выражение истины. До тех пор пока живые существа страдают в сансаре, будды и бодхисаттвы не могут бездействовать; сострадательная деятельность естественным образом вытекает из самой их природы, и в этом — сущность «знания свершения действия».

В повседневной жизни этот тип знания проявляется в присущей каждому из нас базовой способности к действию, необходимой для выражения всех прочих наших свойств. Те, в ком эта способность преобладает, необыкновенно энергичны и подвижны; нередко они весьма честолюбивы и достигают высокого положения в обществе. Они уверены в себе, решительны и не сомневаются в том, что смогут добиться успеха. Человек типа Кармы — вечно в делах, вечно в движении; он непоседлив и проворен, и расслабиться ему, как правило, нелегко. Подчас такие люди назойливы и склонны вмешиваться в чужие дела, но при этом всегда добиваются своего. Это организаторы и жалобщики, всегда готовые протестовать против несправедливости и призывать власть имущих к реформам.