Сияющая пустота. Интерпретация "Тибетской книги мертвых"
Шрифт:
Таким образом, в момент смерти находят применение все практики, которые мы успели освоить, и всё понимание, которое мы успели обрести за свою жизнь. И наоборот, все методы, описанные в наставлениях к смертному часу, по существу ничем не отличаются от практикуемых при жизни. Погружение в сон — ближайший аналог умирания, известный нам из обыденного опыта. Последователь йоги сна и сновидений учится осознавать тонкую последовательность растворений и покоиться в сиянии сна, подобном сиянию смерти, а затем использовать тонкое тело сновидений как инструмент для практики дхармы.
Умирание имеет и множество других эквивалентов, относящихся к различным уровням прижизненного опыта. Характерная черта бардо умирания, отличающая его от остальных пяти бардо, — процесс растворения.
В более мягкой форме мы переживаем тот же страх исчезновения и утраты, когда осознаем, что определённый период в нашей жизни подошёл к концу. Даже просто оглядываясь на далёкое прошлое и говоря себе: «Это ушло навсегда и больше не повторится», — мы испытываем муки ностальгии и страх перед пустотой, оставшейся на месте того, что исчезло безвозвратно. Отказываться от того, с чем мы отождествляемся, всегда мучительно. Когда мы доводим до конца какое-то дело, теряем интерес к предмету, прежде поглощавшему нас целиком, или избавляемся от эмоциональной привязанности, нас нередко охватывает всё то же чувство потери. В глубине души многие из нас не желают отказываться от привычных реакций и схем поведения, даже если они неприятны и нам самим, и окружающим. Мы думаем: «Ведь это же — я!» Эти привычки — часть структуры нашего чувства «я», и отказ от них во многом подобен процессу умирания.
Но избежать потерь невозможно, ибо смерть сопутствует каждому моменту нашей жизни. Процесс растворения плотного в тонком, как и обратный процесс перехода тонкого в плотное, протекает внутри нас непрерывно и ежемгновенно. Изредка, при погружении в сон или при пробуждении, нам удаётся уловить мимолётный проблеск этих преобразований, но в обычном состоянии мы не воспринимаем тонкую основу сознания и всецело отождествляемся лишь с её поверхностными проявлениями. Поток сансары длится и длится, ибо каждый миг сознания, исчезая, порождает следующий, и так без конца. Но весь этот бесконечный цикл рождений и смертей вершится в открытости пространства. За мнимостью явлений, возникающих и исчезающих каждый миг, скрыта реальность дхарматы, истинная природа всех феноменов, «открытая и пустая, как пространство». Если каждую нашу умирающую мысль, эмоцию и частичку опыта мы будем отпускать в открытое пространство, то цепная реакция кармы прервётся. Смерть каждого мгновения отделена от рождения следующего мига промежутком бардо, в котором всегда можно распознать сияние и постичь вечносущую и всепроникающую природу пробужденного состояния.
Это освобождение от привязанностей и есть сущность внеформенной медитации, которую ученик начинает осваивать в самом начале пути и совершенства в которой достигает на стадии дзогчен. Когда медитацию описывают как «выход в открытое пространство», это не просто причудливый образ: она и впрямь подобна растворению сознания в пространстве в момент смерти. Если мы овладеем этой практикой в полноте и совершенстве, никаких других методов не понадобится. Мы проживём свою жизнь свободными от ограничений сансары и встретим смерть без страха, словно дитя, радостно бросающееся в объятия матери.
Глава 12
НЕСОКРУШИМЫЙ
Центральная, самая обширная часть «Освобождения посредством слушания» — это описание бардо дхарматы, составленное на основе видений, которые являются последователю атийоги на стадии «превосхождения». «Дхармата» буквально означает «дхармовость», то есть сущностное качество вещей как они есть, истинная природа явлений. Это реальность в её чистом, изначальном состоянии. Она ничем не обусловлена; она ни из чего не составлена и ни от чего не зависит; в отличие от явлений сансары, она не может быть уничтожена. Она не омрачена пеленой, застилающей наш обыденный взор, и не загрязнена «ядами» страсти, агрессии и заблуждения. Изначальное сияние, заря которого всходит на исходе бардо умирания, была названа «сиянием дхарматы»; умирающий встречается с сокровенной сущностью сознания, «пустой и открытой, как пространство». И вот из этого сияния дхарматы восстают явления бардо дхарматы. Естественная творческая энергия сознания разворачивается в причудливой игре звуков, цветов и лучей. Из цветов радуги возникают тела божеств, звуки складываются в мантры божественной речи, а лучами света сияет первозданное знание — сознание божеств. Иначе говоря, дхармакайя проявляется в виде самбхогакайи.
Сознание, растворившееся в сиянии смерти, было названо дхармакайей — нераздельным союзом Самантабхадры и Самантабхадри. Это состояние первозданной чистоты, в котором никогда не существовало ни сансары, ни нирваны, ни рождения, ни смерти, ни «я», ни «других». Термин «чистота» имеет в тантрах особый смысл: он обозначает изначальную, врождённую природу всего сущего. Эта «чистота» подобна зеркалу, сущность которого не затрагивают ни отражающиеся в нём образы, ни пыль, собирающаяся на его поверхности. Когда говорится, к примеру, что очищенные элементы — это пять дэви, а очищенные скандхи — пять будд, имеется в виду, что в действительности элементы и скандхи никогда не были ничем иным, кроме, соответственно, дэви и будд. Такой взгляд на вещи — это и есть чистое восприятие, или священное видение.
В безграничной открытости пространства — в Самантабхадри — начинает разворачиваться спонтанное самопроявление пробужденного состояния. Недвойственное осознание, узнающее во всех явлениях свою собственную сущность, — это Самантабхадра, изначально пробужденный. Но где нет узнавания, там развивается двойственное сознание обычных разумных существ, а восприятие разделяется на субъект и объект. Всё это происходит в пространстве сознания. В контексте «Освобождения посредством слушания» это сознание только что умершего человека, но применительно к нам, живущим здесь и сейчас, это наше собственное сознание. В каждом из нас заключена та тончайшая субстанция, что вечно сохраняется в первозданном состоянии, но в то же время наше сознание погружено в растерянность.
Согласно учению дзогчен, бардо дхарматы — видение явлений, непрерывно порождаемых первоосновой всего сущего, — разворачивается в последовательности дальнейших четырёх растворений. Прежде всего, пространство растворяется в сиянии. Возможность распознать изначальное сияние появляется на завершающем этапе бардо умирания, но для тех, кому это не удалось, она проходит незамеченной, как будто ничего не случилось. И вот теперь сознание умершего пробуждается вновь и воспринимает сияние как нечто внешнее, являющееся ему в виде тонких энергий света, цвета и звука.
Затем эта игра света растворяется в состоянии «два-в-одном». Этот термин мы уже рассмотрели в главе 11; он обозначает одновременное сосуществование пустоты с проявленностью видений, возникающих в ходе бардо дхарматы. Ослепительные переливы света и цвета кристаллизуются в формах божеств. Перед умершим являются все мирные и гневные божества, столь же зримые и яркие, но невещественные, как сияющая в небе радуга.
Затем все формы божеств растворяются в знании — самой сущности будд. Знание проявляется в виде пронизывающих лучей света, которые исходят из сердец будд, и входят в сердце умершего, и разворачиваются в сияющие плоскости и сферы. Это чистая сущность пяти способов познания реальности.