Скакуны Зеленых Лугов. Плащ Атласа
Шрифт:
– Пап, что ты дуешься? – Помпея сделала милое личико и кукольные глазки.
Плутарх злобно фыркнул:
– Ты опять ходила на опушку?
– Меня никто не видел.
– Пусть даже так, на опушку ходить запрещено! Лучше бы ты играла с другими жеребятами.
– У них не все дома!.. – возмутилась Помпея.
За ближайшими деревьями завыли жеребята:
– Кусь, кусь!
Помпея поморщилась от гадких словечек. Плутарх смолчал.
– И вообще, почему мы должны прятаться? Кроме нашего леса есть куда более интересные места! – Помпея не первый раз заводила разговор о лошадях и сейчас снова пыталась убедить отца.
– В этих «интересных местах» нам
Помпея лишь скорчила гадкую рожу и высунула язык.
Плутарх устало вздохнул:
– Думаю, однажды поймешь. Идем на проповедь.
Малышка гордо пошла за отцом, а он шагал медленно и устало. Плутарху было уже восемьсот семь лет, и старость начинала сказываться. Помпея упорно не замечала этого, ее куда больше беспокоили крики жеребят:
– Помпея! Кусь-кусь! Мы кусь!
Она не понимала, что вообще означают эти слова? Вроде призыв к игре, но сверстники ее упорно избегают; вроде оскорбление, но делают это слишком приветливо. Оставалось только игнорировать.
Сама проповедь проходила возле огромного ясеня, на стволе которого был искусно вырезан змей, кусающий себя за хвост. Это Уроборос, или как его еще называли, Великий Созидатель. Помпея величала его про себя сэр Змей.
Единороги встали в ряды, и жрицы запели церемониальную песню. Голоса всех единорогов из Клана Атропа слились в один, а лес вокруг озарился слабым свечением, мигающим, как сырой факел.
Раньше не было всего!
Ни лугов, ни высоких гор.
И лишь голос его, как хор,
Разжег яркие жизни костров.
О Уроборос, о Уроборос!
Ты дай жизни и мысли огонь,
Твой свет принесет покой.
Раньше была смута и раздор!
И король, чьи рога как соль
Белы и деревьям подобны!
И правит нами король,
Рога белы, словно соль
И деревьям подобны!
О Уроборос, о Уроборос!
Ты дал нам наместника
Что дал жизни и мысли огонь,
И принес сладкий покой!
Помпея во время песни украдкой поглядывала на стеклянный сосуд с узким горлышком на железной треноге. Лунный песок 6 вытек из него в глиняную чашу только на треть. Единорожка вздохнула: еще полсосуда 7 ждать, когда закончится песнопение, а потом еще столько же слушать молитвы!
6
Лунный песок – бесполезное алхимическое соединение. Созданное единорогами алхимиками, но почему-то лошади уверенны, что оно может выявлять единорогов в маскировке.
7
Полчаса. Всего проповедь длится по реальному времени 2 часа 40 минут.
От такого уныния Помпея снова захотела взвыть, как порой это делали другие единороги. Да, в Елисейском лесу встречалось много таких обезумевших рогачей. И братья Лиловороги были не единственными, кто целыми днями выли на небо и носились по округе с дикими воплями. Другие тоже сходили с ума и прыгали в бездумном танце. Многие из них жили в центре селений, где туман из Оврага Белого Древа порой поднимался и заполнял землю на несколько кустов 8 . Даже здесь в храме под сводами деревьев Помпея видела его серые щупальца.
8
Несколько метров по площади.
Как говорили святые жрицы: «Этот туман исходит от Древа – дара Белокрылого Короля. Туман дарует еще более долгую жизнь, не бойтесь ходить к оврагу и дышать его воздухом».
Помпее совершенно не хотелось ходить к оврагу, там было жутко. Но отец все равно брал ее туда. Стоило Плутарху вдохнуть пары, как он падал навзничь и засыпал мертвым сном. А Помпея от страха затыкала нос и рот сначала копытами, а потом начала брать с собой листья мяты. Так она поступала и на церемонии Белого Древа.
Пусть ей не нравился этот туман, но она относилась с большим уважением к «подарку» Белокрылого Короля, даже если он казался невыносимо странным.
Помпея смутно помнила тот день, когда загадочный незнакомец в черной сутане принес росток Белого Древа. Она тогда была еще совсем маленькой, и мама кормила ее кашей из пшеницы. Помпея помнила только эту фигуру в черной сутане и небольшое серое семечко на красной пуховой подушке.
Остальное Помпея узнала от старого единорога Герата, которому было уже под тысячу лет. Он – единственный интересный собеседник в Елисейском лесу. Герат поведал, что странный чужеземец принес семечко белого древа и повелел посадить в полнолуние. После того как семя быстро проросло, мама Помпеи, Персия, попыталась вырвать росток с корнем, но ей помешали. Что стало с ней дальше, Герат не знал. Молодые единороги любили рассказывать сказки, будто Персию Голуборогую изгнали, и агийвцы насадили ее на пики.
Такая злая легенда вызывала у Помпеи гнев и кучу вопросов: почему мама пыталась вырвать священное древо? Что стало с ней потом? Если ее убили агийвцы, то странно, ведь отряды пограничников появились только девяносто лет назад, а Персия пропала сотню лет назад. И было еще несколько мелких вопросов: кем был тот незнакомец? Как он выглядел? Что вообще делает Белое Древо?
Хотя… На последний вопрос Помпея знала ответ. Его поведали священнослужители, у которых она стажировалась. Белое Древо отправляет достойных единорогов в особое место. Это не Селения – Лунный город, как рассказывал Герат, а некие Аидовы Луга – рай для единорогов, в котором нет ничего кроме наслаждений.
Помпея хотела знать побольше об этом месте. Но поскольку точной информации нет, малышка фантазировала, что в Аидовых лугах зеленая травка, редкие деревца с сочными плодами и много захватывающих книг.
Последнее было особенно важно, потому что книги у единорогов являлись обычными молитвенниками, которые невыносимо читать. Помпея их… нет, не выкидывала, а просто теряла где-нибудь в кустах.
Плутарх частенько негодовал:
– Ох, ты сведешь меня в могилу! Помпея, перестань забивать в мой гроб новые гвозди! Я бы трижды перевернулся в земле из-за твоего поведения, дочка!