Скалолазка. Трилогия
Шрифт:
– Баль? – удивленно пробормотал Леха. – Я думал, ты до сих пор по Измиру гуляешь на мои денежки… Ты что здесь делаешь?
– Тебя приехала спасать, – огрызнулась я.
– Интересно… – Он наклонил голову, скептически оглядел веревки, которые опутывали мои руки. – И на какой стадии находится твой план?
– Я к нему еще не приступала.
– Ну-ну…
Возможно, мне показалось, но Лехин язык заплетался.
– Господи, Леха! Ты опять пьян?
– Нет… – как-то неуверенно ответил Овчинников.
– И где ты тут водку умудрился найти?
– У меня язык заплетается не от водки, а от голода, – без обиды ответил Леха.
– Ой! – Я покраснела. Надо же так опростоволоситься, – Извини.
– Нечего извиняться. Скоро сама поймешь, к каким отзывчивым людям ты меня спровадила.
Я посмотрела на него.
– Леш, я целых два дня тебя искала! В самом деле.
– Что ж, вот и нашла, – ответил Овчинников. – Можно я немного посплю? Прошлой ночью меня кинули в какой-то загон для овец. Наверное, подумали, что те – мои родственницы, хе-хе… Эти дуры так блеяли, что я глаз не мог сомкнуть. А теперь ты…
– Тоже дура?
– Нет, просто спать не даешь…
И он самым бессовестным образом закрыл глаза. А мне так хотелось поговорить с ним!
Внедорожник стоял на месте. Видимо, Бейкер с Гродином решали, что делать дальше… Чего я никак не ожидала, так это предательства Гродина! Знаменитый археолог, ученый муж, профессор. Надо полагать, он с 1979 года, когда обнаружил финикийские тексты, связался с Организацией. Как и «Мирбах-унд-Пфайзер», долго и терпеливо шел к поставленной цели. Раскопки, исследование добытого материала, на основе которого новые раскопки. Шаг за шагом приближался Майкл к оригиналу легенды.
И я ему помогала!
– Гродин – мерзавец! – закричала я во всю глотку. Леха дернулся и открыл глаза. Турок с сиденья водителя пообещал:
– Еще раз пыскнышь – язык отрэжу.
Но я больше не собиралась орать. Меня просто гневный порыв охватил. Захотелось объяснить свою точку зрения окружающим.
Что теперь с нами будет? Вдвойне обидно, что и Леху втянула в эту историю.
Я взглянула на него. Мой бывший спал, как ребенок, – улыбаясь во сне. Наверное, представляет, что мама кормит его вареньем. Он обожает вишневое…
Опять что-то шевельнулось в груди, пока смотрела на его светлые волосы, ироничную улыбку. Что со мной? Мы же разведенные!
Леха нахмурился. То ли в варенье попала муха, то ли сон переключился на другую программу. Может, ему снится передача: «Террористы и заложники»? Угрюмый ведущий мужественно поучает: «Как себя вести, если вы оказались в беде? Старайтесь не перечить террористам. Сидите смирно, не дергайтесь, больше слушайте и ждите освобождения спецслужбами».
Леха хмурился все больше, ироничная улыбка исчезла.
Эх, позвонить бы сейчас на эту программу. У меня вопрос по существу. Как долго ожидать освобождения спецслужбами, если они не знают и знать не хотят, что нас, к примеру, захватили?
Я посмотрела на турка, развалившегося на переднем сиденье, и на тяжелую рукоять пистолета, торчавшую из кобуры.
Пожалуй, все, что я могу, так это при случае плюнуть в лицо господину Бейкеру, позорящему американскую нацию.
Около часа мы проторчали в ожидании команды на движение. Леха мирно дремал, турок насвистывал какую-то национальную мелодию, я развлекалась придумыванием гнусных прозвищ для Бейкера и Гродина. Мечтала выбраться отсюда и предаться душераздирающей мести. Чтобы море крови, как говорил Паниковский.
На самом деле ситуация складывалась очень серьезная. В любой момент Бейкер может расстрелять нас с Лехой. И никакое заступничество Гродина не поможет. Я слишком много знаю. А Бейкер слишком долго гонялся за мной, чтобы так просто отпустить.
Наконец турок завел двигатель. Переехали куда-то, постояли, двинулись дальше. Понять, где мы находимся, было невозможно. Я меньше полусуток в этих местах. Все вокруг чужое. Из своего положения видела только прозрачное голубое небо, верхушки скал и парящих птиц.
Любоваться всем этим охота пропала. Мне бы разобраться с веревками на руках. Конечно, не уверена, что, развязавшись, справлюсь с мускулистым соловьем-водителем. А вдруг он выйдет из машины опрокинуть кружку пива или проглотить кусочек шашлыка? Тогда можно будет попытаться потихоньку сбежать, унося на себе Леху!…
Только узел не поддавался. Завязан крепко и профессионально.
Нельзя не отметить мастерство турок. Вот заразы! Могли бы связать даму не «дубовым» узлом, а каким-нибудь «ткацким».
Внезапно мы остановились.
Двери джипа распахнулись, впустив в салон солнечный свет и жару. Меня и щурящегося Леху схватили смуглые волосатые руки и вытащили за шиворот на свежий воздух.
Теперь все ясно.
Мы находились возле прохода, ведущего к колодцу из красного мрамора. Обочина дороги была забита машинами, людьми, техникой. Чуть поодаль я заметила возвышающийся над техникой рифленый борт контейнера. Значит, и статуя уже здесь.
Леха щурился и оглядывался.
– Мы где?
– Это тропинка к постаменту статуи Героса, – ответила я.
– Да хоть «хереса»! – отозвался он. – Я спрашиваю, страна какая?
– А ты что, не знаешь? – удивилась я.
– Слушай, Баль… – Мне подумалось, что он сейчас добавит что-нибудь из сленга пивных, но Леха удержался. – Я этот курорт, где руки вяжут за спиной, а в рот втыкают кляп, не выбирал по каталогу турфирмы! Меня сюда с мешком на голове привезли. Не подумай, что я обижен, но все эти удовольствия испытываю исключительно благодаря тебе!