Скандал столетия
Шрифт:
Позже, переехав в квартирку с цепным псом в общем коридоре, они нашли способ подбросить живительных дровишек в костер любви, которая, если бы не это спасительное средство, остыла бы, как всегда остывает, если людям не хватает горячего супа в сердце. Рэймонд и Марта обнаружили слабость некоей вдовы, миссис Джэнет Флэй, записанной в одно из печальных сообществ, известных под поэтическим названием «Клуб одиноких сердец». По-видимому, миссис Флэй в избытке обладала тем, чего Марте с Рэймондом недоставало для победы над псом, и была лишена того, чем изобиловали их ночи, во тьме которых они делили ложе и кошмары.
Дело приняло серьезный оборот, когда Рэймонд
На том бы и завершилась эта сентиментальная история, если бы самоотверженной Марте не передался заразный недуг одиноких сердец и она не начала флиртовать с охранником тюрьмы Синг-Синг. Уильям Ритчер, адвокат Фернандеса, добился, чтобы федеральный судья Сильвестр Райан выдал, в соответствии с правилом «хабеас корпус», разрешение на перевод заключенного в Нью-Йорк, поскольку внезапно вспыхнувшие чувства Марты к тюремщику оказались для Рэймонда «психологической пыткой», а такого наказания ему никто не назначал.
Однако перевод, если верить поступающим сведениям, не помог горю Рэймонда. Замечали, что он бродит по камере, разговаривает сам с собой и мучается воспоминаниями о ночах во второсортном отельчике, ночах, которые, как теперь ему кажется, были исполнены счастья, несмотря на пса и на крыс, дравшихся за газетный лист прямо под ложем любви. «Убийца одиноких сердец», как его окрестила пресса, сам стал в нью-йоркской тюрьме членом злополучного клуба и попросил о самом действенном лекарстве от своей хвори. Высоковольтном лекарстве, которое, без сомнения, превратит Рэймонда печального в Рэймонда ликующего, как только служащие тюрьмы приведут в действие безотказное приспособление – электрический стул.
Смерть – дама, которая любит опаздывать
Читая сообщение, пришедшее из Миддлсборо, Кентукки, я вспомнил красивую притчу о рабе, который бежал в Семару, потому что встретил на базаре смерть, и та ему вроде бы погрозила пальцем. Через пару часов хозяин раба, кажется, близкий приятель смерти, тоже встретился с ней и спросил: «Зачем ты грозила моему рабу, встретив его сегодня утром на базаре?» И смерть ответила: «Я не грозила ему, я просто удивилась. Меня удивило, что он все еще здесь, в то время как вечером у нас с ним свидание в Семаре».
Эта притча в некотором роде противоположна тому, что случилось два дня назад в Миддлсборо, Кентукки, где у человека на утро было назначено свидание со смертью, но по причинам, до сих пор не выясненным, именно смерть на него не явилась. Зато Джеймс Лонгворт, шестидесятидевятилетний горец, встал так рано, как никогда не вставал, помылся и приготовился будто бы в далекий путь. Потом лег в постель, закрыл глаза и принялся твердить все молитвы, какие знал, в то время как снаружи, за окнами, больше двухсот человек дожидались, когда свершится объявленное, приплывет невидимый корабль и навсегда унесет обреченного.
Ожидание
Так что позавчера, проснувшись, жители района вспомнили, что настало 28 июня и что через два часа смерть явится на свидание к Джеймсу Лонгворту. Утро, которое должно было стать скорбным, превратилось до какой-то степени в праздничное: любопытствующие горожане опаздывали на работу, делали крюк, чтобы присутствовать при свидании со смертью. В действительности люди вряд ли думали, будто Джеймс Лонгворт умрет какой-то особенной смертью. Но, так или иначе, в данном случае в игру вступило нечто, интересовавшее смертных с самого начала времен: а именно, держит ли смерть свое слово. И мужчины, женщины и дети явились, дабы убедиться в этом, в то время как Джеймс Лонгворт прощался с ними, лежа в постели, так, как будто уже поднимался по трапу того незримого судна, одну из бесчисленных миллионов кают которого ему дано было разглядеть три года назад, когда была назначена дата его отправления в нескончаемый путь.
Вдруг, трепеща всем сердцем, наблюдатели убедились, что на часах ровно восемь двадцать, а смерть не приходит. Горделивую скорбь, поруганную надежду отразили две сотни лиц, прижимающихся к стеклу. Но минута прошла. Прошла еще одна, и ничего не случилось. Тогда Джеймс Лонгворт, придя в замешательство, сел в постели и сказал: «Если я сейчас не умру, это меня сильно огорчит». И возможно, что в этот час двести человек, которые встали ни свет ни заря, долго тащились пешком, изнывая от зноя ясным утром палящего лета, собрались все вместе на площади и призывают смерть. Не затем, чтобы она их унесла с собой, а затем, чтобы ее линчевать.
Странное идолопоклонство в Ла-Сьерпе
Экстравагантное поклонение Исусику. Профсоюз идолов. Святая Доска и святая Почка. Пача Перес.
Идолопоклонство приобрело в Ла-Сьерпе необычайный размах с той далекой поры, когда одной женщине показалось, будто она обнаружила сверхъестественную силу в кедровой доске. Когда эта женщина несла ящик с мылом, одна доска отломилась, и тщетными оказались все усилия прибить ее на место: гвозди гнулись, не желая проникать в мягкую на вид древесину. Наконец женщина пристально вгляделась в брусок и, по ее словам, узрела в его неровностях образ Пресвятой Девы. Освящение свершилось в тот же миг, канонизация осуществилась прямо тут, на месте, без метафор и лишних рассуждений: Святая Доска, кедровый брусок, творящий чудеса, который носят в крестном ходе, когда зима угрожает урожаю.