Скандал в вампирском семействе
Шрифт:
— Лиза, ты что? — доносится до меня ошеломленный голос Алекса.
Я обхватываю себя руками, пытаясь согреться. Тру озябшие плечи и натыкаюсь взглядом на фотографию, которая стоит на подоконнике. В золотой рамке с надписью «Just married» — счастливая пара. Она в шикарном белом платье, настоящая принцесса, лицо не могу разглядеть из-за набежавших на глаза слез. Рядом Алекс, его я узнаю даже через радугу слез. Статный, высокий, в светлом костюме цвета слоновой кости — настоящий аристократ. Наверняка у него в роду были князья. Алекс не смотрит в объектив — он целиком поглощен невестой, любуется ею, не отрывая глаз. Что же случилось с этой большой и искренней любовью, если сейчас он со мной обманывает свою жену?
— Ты здесь такая красивая, — шепчет Алекс.
О чем он?! Я в изумлении моргаю, смахивая с ресниц слезинку. Вместе со слезинкой с глаз
Рука Алекса накрывает мою, обручальное кольцо на его пальце цепляется за мое. Алекс — мой муж.
— Так как насчет кофе?
И от этого незатейливого и естественного вопроса мне вдруг становится легко и хорошо. Что может быть естественней, чем готовить по утрам кофе для любимого мужа? Обжигаться о турку? Дуть на обожженные пальцы? Разве не это — самое большое счастье?
И еще я вдруг внезапно понимаю, что все это время за окном светит солнце. Что рядом со мной Алекс — теплый, живой, любимый. Он пахнет мятной зубной пастой и теплой кожей. И я не чувствую запаха его крови, она больше не взывает к моей жажде. Потому что я страстно, безумно, до колик в желудке хочу кофе!
Я проснулась на сбитых простынях в полном смятении. Сон закончился, оставив после себя горечь иллюзорного счастья. Этому никогда не бывать, этому никогда не случиться. Мне еще целую вечность жить вампиром и пить кровь. А Алекс уже совсем скоро начнет стареть и утратит свой молодецкий задор. Если только… Об этом даже и думать не хочу. Я не представляю себе Алекса вампиром. Не могу вообразить, как мы бесшумно бродим по ночным улочкам, выискивая припозднившуюся жертву. Не желаю даже представлять, каким холодным и бледным будет его бескровное лицо при свете луны. В Алексе меня привлекает именно жизнь. Наполовину мертвый Алекс-вампир мне не нужен.
Вот если бы мой сон мог сбыться и я стала бы человеком, воскресла для солнца, для майского рассвета, для морского отдыха! Но я достаточно долго живу на свете, чтобы понимать — это невозможно. Даже в легендах и сказках нет ни единого упоминания о том, чтобы когда-либо вампир вновь стал человеком. Если бы это было так просто и люди по малейшему желанию могли переходить от жизни к вампирскому бессмертию и наоборот, кто на свете смог бы отказаться от искушения вечностью? Но таких случаев нет. Смерть необратима. И хотя нас фактически нельзя назвать живыми мертвецами — наш мозг функционирует, некоторые жизненные процессы продолжаются, мы не разлагаемся, в нас теплится подобие жизни, которое у человека называется состоянием комы, а наша температура тела всего лишь на три градуса меньше нормальной человеческой, мы отравлены смертью и противоестественной для человека жаждой. Смертельно и необратимо отравлены. И только кровь позволяет нам поддерживать свое существование и сохранять силы. Бывших вампиров не бывает. Моему сну никогда не сбыться. Мне никогда не стать обычной девушкой. Но я могу сыграть ее. Хотя бы на один вечер.
Убив почти час на человеческий макияж и придав своей коже оттенок легкого загара, я поднялась наверх. Во дворе дома поздоровалась с незнакомым молодым папашей, ведущим ребенка из детского сада. Тот приветливо улыбнулся мне в ответ — как соседке. Похоже, мне все-таки удалось прикинуться нормальной. Надеюсь, что удастся провести и Алекса. Хотя бы еще раз.
Хотя бы на один вечер. Только на один вечер, строго поправила мою романтичную половинку рассудительная, иначе можно и заиграться.
Прежде чем отправиться к Алексу, нужно еще сделать кое-что… Я отошла подальше от дома, убедилась в том, что не попадаю под прицел ни одной из камер наблюдения (сколько же их нынче развелось! И у жилых подъездов, и у магазинов с ресторанами), остановила мрачного крепыша с криминальной физиономией и увлекла его под козырек подъезда с черным входом. От него не убудет, но сегодня он уже точно не причинит никому вреда — сил не останется. Его кровь была пресной и горькой, выдавая скучную и тяжелую жизнь ее обладателя. В другой вечер я бы придирчиво перебрала сотню мужчин, выбирая самого красивого и интересного. Их кровь всегда слаще других. Быть может, отправилась бы на вечеринку в «Парижскую жизнь» или подкараулила кого-то из посетителей «Ванили», отметивших очередной триумф. Они всегда упоительно пахнут, а в их венах бурлит хмельная от успехов кровь. Приятнее крови топ-менеджера, недавно заключившего крупный контракт, только кровь футболиста, забившего победный гол. У эйфории короткая выдержка — только первые сутки, поэтому я считала большой удачей, если мне удавалось испить этого чужого успеха вместе с кровью счастливчика. Но сейчас мне не до изысков — я торопилась к Алексу. Жажда не должна помешать нашему свиданию. Только с полным желудком я смогу сыграть роль нормальной девушки… Однако на пару мгновений я все-таки замешкалась. Поддавшись любопытству, заглянула в мысли крепыша (лучше бы я этого не делала!), чья кровь была горче полыни, и похолодела. Мужик получил доказательства неверности своей бабы (так нежно он ее называл прежде) и торопился домой, одержимый желанием убить ее. И нож приготовил, вон из-за пояса торчит. Я с брезгливостью прислонила ослабевшего мужика к стене, вытащила у него нож и швырнула в открытое окошко подвала. Но разве это выход? Легкомысленную хохотушку Лесю из воспоминаний крепыша это не спасет. Уж если он решился на убийство, то не отступится. Я в нерешительности застыла над телом. Надо же мне было копаться в голове мужика! Сейчас была бы уже на полпути к Алексу, а теперь мне что делать? Сдать злоумышленника в милицию? Так наше правосудие еще не доросло до уровня правосудия из фантастического фильма «Особое мнение», где в тюрьму сажали только на основании слов провидцев, увидевших убийство в будущем. Спасая Лесю, высосать из него всю кровь? Да кто мне дал право казнить людей? К тому же такой кровью и отравиться недолго, а я еще пожить хочу. Мне Алекса надо увидеть. Сделаю-ка я вот что… Я шагнула к крепышу, наклонилась, достала его мобильный. Быстро пролистала журнал вызовов, отыскала нужный телефон. Есть!
— Леся?
— Да. А кто это? — раздался в ответ веселый голос с характерным украинским акцентом.
— Леся, слушай меня внимательно. Твоему Коляну рассказали, как видели тебя с кудрявым интеллигентным мужчиной в очках.
— Это неправда! — пискнула женщина.
— Леся, — перебила я, — если хочешь жить, срочно собирай вещи и уезжай из города.
Я покосилась на лежащего без сознания Коляна.
— Два часа у тебя в запасе есть. Не больше.
— Да ты кто вообще? — запоздало встрепенулась она.
— Два часа, Леся, — повторила я, затем сбросила вызов и потерла лоб.
Вот и делай добро людям! Сначала не верят, потом обижаются. Но теперь моя совесть чиста. Все, что в моих силах, я сделала. Остальное зависит от Леси. Если умная, то сообразит и поторопится. А сглупит — сама виновата.
Наклонившись к Коляну, я прислушалась к его Дыханию. А он быстро отходит, нельзя этого допустить… Преодолев отвращение, я припала губами к ранке на запястье, втянула в себя пару глотков и сплюнула их на землю. Кровь потенциального убийцы жгла губы, и проглотить ее — все равно что выпить кислоты. Зато у Леси теперь есть время в запасе. Да, и вот еще… Я вытащила из кармана куртки бумажник Коляна. Отсутствие денег и проездных задержит его еще на некоторое время.
Оставив Коляна отдыхать, я заторопилась в сторону стоянки. Семнадцатилетним студенткам, конечно, не положено водить машину. Но поездки в метро я не вынесу, лучше припаркуюсь подальше, а потом дойду до дома Алекса пешком.
Проходя мимо палатки с хот-догами, я притормозила: сварливая продавщица отгоняла от витрины голодного бомжа.
— Держи. — Я сунула в заскорузлую ладонь бумажник Коляна.
Бездомный поднял на меня слезящиеся глаза, и я невольно отшатнулась, когда ко мне хлынули его воспоминания. Детский дом, орущая воспитательница, стылый подвал, брезгливые гримасы прохожих, мертвое лицо замерзшего в прошлую зиму товарища…