Скандал в вампирском семействе
Шрифт:
— Я сейчас неподалеку от «Чеховской», — уклончиво ответила я. — Можем сходить в кино тут.
— А я на «Охотном ряду», — обрадовался Алекс. — Давай у памятника Пушкину через пятнадцать минут. Я как раз успела на бегу перекусить — выбирать не приходилось, приперла в переулке какого-то офисного сотрудника, торопившегося домой.
У памятника поэту, который посвятил стихи моей прабабушке, в вечерний час было людно. Я усмехнулась, глядя на множество парней с цветами в руках и на нарядных взволнованных девушек. Когда Пушкин говорил о том, что к его памятнику не зарастет народная тропа, он и не подозревал, что бульвар с его статуей станет популярным местом встреч.
— Лиза! — Алексей с солнечной улыбкой протянул
Мы шли мимо толпы тех, кто еще ждал, и тех, кто уже встретился. Самая странная пара из всех, кто здесь собрался. Вампир и человек. Старуха и юноша. Я попробовала прочитать мысли Алексея, но, как и прежде, натолкнулась на глухую стену. Зато на какой-то миг в меня хлынули мысли окружающих. «Придет — не придет?» — волновалась худенькая девочка, почти подросток, нервно оглядываясь по сторонам. «Даст — не даст?» — лениво думал вальяжно прислонившийся к фонарю плейбой в кашемировом пальто. «Успеем до возвращения матери с работы или не успеем?» — Студент в линялых джинсах и потертой ветровке, поглядывая на часы, деловито прикидывал шансы на интим. Встретившись с ним взглядом, я вздрогнула и едва не выронила розу. Да что творится с этим миром, если секс совсем вытеснил любовь? Кто-нибудь вообще способен на светлые, бескорыстные, чистые чувства? Осталось ли на свете место верности, одухотворенности, благородству, способности жертвовать собой? Поспешно отгородившись от чужих мыслей, я ускорила шаг.
Алексей подвел меня к широкой лестнице, и, подняв глаза, на большом плакате над кинотеатром я увидела знакомую парочку — бледного вампира-вегетарианца, под которого гримировали Макса, и не менее бледную девушку. Только теперь к ним еще добавился третий персонаж — полуобнаженный смуглый красавчик с диким взглядом. Поднявшись наверх, я увидела стайку восторженных девочек-подростков и наконец-то смогла прочитать название фильма — «Новолуние». Я ошеломленно замедлила шаг: мы идем на это? Погодите, Алекс же не верит в вампиров и не интересуется ими, зачем же он меня сюда…
— Ах, Эдвард — такой красавчик! — воскликнула одна из девочек.
— Джейкоб лучше! — ревниво возразила ее подруга.
И я поняла. Семнадцатилетней студентке, которую я изображала перед Алексом, этот фильм пришелся бы по вкусу. Кроме того, судя по щебетанию девочек и по тому, что рассказывал о киносаге Никита, фильм был о любви. Алекс хотел сделать мне приятное и выбрал мелодраму вместо фантастического блокбастера, кадр из которого был изображен на соседнем постере. Я улыбнулась ему, от души надеясь, что улыбка вышла благодарной, а не вымученной, и еще не подозревая о том, какое потрясение меня ждет в кинозале.
Наши места оказались в последнем ряду. Кажется, современная молодежь называет их местами для поцелуев. При мысли о поцелуе с Алексом я разволновалась, как неопытная гимназистка. Представила, как его горячее дыхание касается моих ледяных губ, и задышала чаще. О чем я только думаю? Я не вынесу этого поцелуя — укушу в ответ. Смятенно улыбнувшись своему спутнику, я села в кресло.
Должна признаться, что в долголетии есть свои плюсы. Например, я играючи могу обольстить мужчину, заинтересовавшего меня своей кровью. Ведь мои женские уловки, призывные жесты и соблазнительные улыбки за век отшлифовались до блеска, превратившись в мощнейшее оружие приворота. То, что у семнадцатилетних выглядит неумелым кокетством, в моем случае бьет наповал. К тому же, в отличие от юных вертихвосток, я не стремлюсь очаровать всех и вся, а четко осознаю свою цель и не растрачиваю по пустякам свои женские чары.
Так вот, в случае с Алексом я вновь ощущала себя неискушенной гимназисткой и робела так же, как во время первого вальса на балу с Алексеем. Подумать только, когда-то вальс считался чуть ли не непристойным танцем — ведь во время него мужчина держал женщину в объятиях, и близость была провокационной. Рассказать бы тогда кому из тех, кого я встречала на балах, что спустя сто лет девушки будут ходить в коротких юбках и открывать колени, что в кинотеатрах мужчины и женщины будут сидеть бок о бок друг с другом, а на последнем ряду можно будет публично целоваться, как это уже делает темпераментная парочка слева от нас — во времена Серебряного века меня бы точно посчитали сумасшедшей!
Смутившись при виде чужих поцелуев, я отвернулась к Алексу. К счастью, он вел себя вполне галантно: не пытался обнять или положить руку мне на колено. Надеюсь, он и впредь будет вести себя пристойно. Ему же будет лучше.
От восторженного щебетания юных зрительниц, обсуждавших, кто лучше — Эдвард или Джейкоб, у меня уже через минуту началась мигрень. Спереди раздался звучный хруст, и меня замутило от соленого запаха воздушной кукурузы, который перебивал даже запах живой крови. Хорошо еще, Алекс не стал настаивать, чтобы мы взяли ведро попкорна, хотя и предлагал угостить меня перед началом сеанса.
Наконец в зале погас свет и фильм начался. Темноволосая девушка шла через ноле навстречу своей престарелой бабушке. А когда протянула к ней руку, то уткнулась в зеркало. Рядом с ней отразился тот самый юноша бледный с взглядом горящим.
— С днем рождения, Белла, — произнес он, застегивая на ее морщинистой шее золотую цепочку.
А я вцепилась в подлокотник, едва не располосовав обивку кресла. Это же про нас с Алексом! Я и есть такая древняя старуха, а он — безусый юноша. Только в нашей паре наоборот: вампир — это я. Словно почувствовав мое волнение, Алекс накрыл мою руку своей, и мои страхи отступили от этого ласкового прикосновения. Это только кино, и ничего больше. К нам это не имеет никакого отношения. Я грелась от его касания, едва не мурлыча от удовольствия и желая, чтобы он не отнимал ладони. На какое-то время я забыла даже о фильме, но потом происходящее на экране привлекло мое внимание.
Эдвард привез Беллу в дом вампиров, и его родичи с улыбкой ее встретили. На миг в моем воображении возникло совсем другое кино: я и Алекс в нашем бункере, я представляю его родителям, а они так же приветливо, как семейство Калленов, принимают моего возлюбленного-человека.
Вместе с ревом и грохотом из динамиков чудесное видение исчезло, и я широко раскрыла глаза, глядя, как на экране завязалась жестокая потасовка — и все из-за капли крови неосторожно поранившейся Беллы. У кого-то из вампиров-вегетарианцев сдали нервы, а Эдвард поспешил защитить любимую девушку. Ладонь Алекса скользнула вверх по моему запястью, но я словно окаменела и не могла оторваться от экрана. Вот она, суровая правда вампирской жизни! И ведь это еще вампиры, которые питаются кровью диких животных, а не людей, как мое семейство. Я так и представила, как говорю родителям: «Мама и папа, знакомьтесь, это Алекс!» «Какой замечательный… ужин!» — одобрительно замечает Лидия. «Лида, держи себя в руках! — осаживает ее бабушка Софья и устремляет пристальный взгляд на неловко застывшего Алекса. — Так что, молодой человек, как скоро вы планируете пройти обряд превращения, чтобы быть с нашей Лизочкой вечно?»
Тем временем на экране Эдвард и Белла оказались в машине. «Ты должен обратить меня, — настаивала девушка. — Это единственный выход». «Это не выход, — резко ответил вампир. — Это — трагедия». Я понимала его, как никто в этом огромном зале. Кажется, даже белая роза, лежавшая на моих коленях, почернела от горя.
С Алексом мы могли бы быть вместе только в одном случае — если бы он прошел превращение. Но я никогда не допущу этого. Я знаю, где-то на свете есть та, которая сделает его счастливым. И это уж точно не я.