Скандальная графиня
Шрифт:
– Вряд ли Селлерби явился на маскарад при оружии – ведь он же ангел.
– Разве вы не слышали об огненном карающем мече? Чего он от вас хотел?
– Не знаю. Мы беседовали о костюмах. Я некстати рассмеялась, но вовсе не по поводу его одежд. Мы с Лиззи шутили как-то про ангелов. Он же принял это на свой счет. Потом мы разговорились, и я поняла, что он подкупил кого-то из моих слуг и заранее разузнал, в каком костюме я буду. Ведь это низость! Ну а когда я вознамерилась его покинуть, он…
– Я разберусь с ним.
– Прошу: никакого насилия! – Джорджия
Дрессер накрыл ее руку своей:
– Обещаю: никакого насилия.
Джорджия впервые за весь вечер взглянула ему прямо в глаза и улыбнулась:
– А знаете, эти отвратительные зеленые усы и борода совершенно не идут вам.
– К тому же кожу щиплет от клея. – Он потянул за бороду, которая тотчас отклеилась. – Вот. Так куда лучше. Все это я проделал единственно ради того, чтобы выиграть пари.
– Но кто из нас победил? – с вызовом спросила Джорджия.
– Возможно, мы оба. И каждому причитается по четверть часа.
Джорджию бросило одновременно в жар и в холод. Сейчас она скажет «нет», она непременно скажет «нет».
– Прекрасно, – произнесла она. – Когда же?
– Тотчас по окончании торжества.
Она ждала этого, желала этого, но сейчас вдруг ударилась в панику и лишилась дара речи.
– Промедление ничего не изменит, – сказал Дрессер.
– Но все может измениться в единый миг… Мы оба это знаем.
– Именно поэтому. Так что carpe diem [7] , Джорджия. Нынче же ночью рассчитаемся по нашим долгам.
– Тогда уж «лови ночь». Что ж, хорошо. Как только все лягут спать, я… приду к вам.
Глава 23
Тут грянула музыка, знаменуя начало танцев, и гости принялись скидывать на руки подоспевших слуг детали своих костюмов, мешающие танцевать. Тут и там раздавался смех, а порой и аплодисменты – гости узнавали друг друга.
7
Лови день (лат.).
Джорджия позволила Дрессеру помочь ей снять голубиную маску, а взамен надела изящную кружевную полумаску. Дрессер передал голубиную голову Джейн, которая явно забавлялась, глядя на происходящее вокруг. Сам же Дрессер с облегчением стащил с головы зеленый парик и водрузил сверху на птичью голову.
Его зеленая маска прикрывала шрам почти полностью – видна была только малая часть, у самого краешка губ. Джорджия видела лишь совершенство черт, обрамленное густейшими кудрявыми волосами, рассыпавшимися по плечам, – и сердечко ее быстро заколотилось.
– Если бы вы жили в далеком прошлом, у вас вовсе не было бы надобности носить парик – вы отрастили бы волосы подлиннее и…
– Даже в страшном сне не представляю, что бы я делал с такой шевелюрой. Порой мне даже хотелось обриться наголо и надевать парик, когда требуется.
– Не надо! – вырвалось у Джорджии
Дрессер улыбнулся:
– Так вам нравятся мои волосы?
Она не стала отрицать очевидное.
– Ваши волосы тоже прекрасны, дорогая, – поклонился Дрессер, – однако какая досада, что вы их напудрили.
– Это чтоб труднее было меня узнать. И потом, голубю приличествует белизна.
– Да и ваши чересчур алые губы мне не вполне по вкусу.
Джорджия шлепнула его по руке веером:
– Вы говорите точь-в-точь как Селлерби!
– Да полно, неужто? Тогда можете высечь меня своими прекрасными ресницами.
– И вы вновь повторяете ерунду за Селлерби!
– Остается пойти и перерезать себе горло. Давайте лучше танцевать!
И рука об руку они вошли в бальный зал, сопровождаемые пристальными взглядами гостей. То, с кем леди танцует первый танец, очень много значило, и Джорджия счастлива была, что сейчас с ней рядом Дрессер. В конце концов, это вполне соответствовало слухам об их якобы помолвке. А если все думают, будто леди Мей намерена стать супругой человека более низкого сословия, то пусть думают. Со временем они узнают правду.
Однако почему-то сословные предрассудки сейчас казались ей малозначительными.
– Не смейте позволять какому-то пустоголовому ангелу подрезать ваши крылышки, – тихо шепнул ей Дрессер.
Джорджия улыбнулась ему, своему спасителю, своему надежному якорю, – и тревога оставила ее. Она рада была бы протанцевать с Дрессером всю ночь, однако приличия требовали сменить партнера на следующий танец.
За эту честь сражались между собой Уэйвени, Портерхаус и Шелдон, что заставило ее воспрянуть духом. Она избрала Шелдона. Выбери она Уэйвени, это разозлило бы его супругу, а Портерхаус, в своей незамысловатой римской тоге, казался чересчур скучным. Шелдон был куда бойчее, но она по крайней мере знала, чего от него ждать.
Дрессера увлекла в вихрь танцующих какая-то королева Бесс, чьи соски были вызывающе различимы сквозь тончайшие шелка. Она была уверена: Дрессера это развлечет.
– Из-за вас вновь разыгрываются сражения, Джорджи? – спросил Шелдон.
– Все уже об этом сплетничают?
– Увы, это так…
– Будь проклят Селлерби! – пробормотала она. – Ну зачем он вел себя так вызывающе?
Когда они вновь встретились в танце, Шелдон шепнул:
– Селлерби в отчаянии. Я-то никогда не питал радужных надежд – в отличие от него.
– Я никогда не давала ему повода! – запротестовала Джорджия, силой заставляя себя улыбаться.
– Вы сами достаточно веский повод, если у мужчины недостает силы воли.
Следующий танец она танцевала с Херрингом – еще одним безопасным партнером. Однако понимала, что сможет вздохнуть с облегчением лишь в том случае, если ее станут приглашать на танец люди не только из числа ближайших друзей.
Она видела де Бофора в неприметной тоге и Бриджуотера, на поясе у которого были закреплены различные инженерные приспособления – видимо, он изображал Великого Инженера. Но никто из них и не думал к ней приблизиться.