Скандальная репутация
Шрифт:
– Не меняй тему, – прошептал он, – я должен тебе кое-что сказать.
Она не позволила.
– Это из-за того, какие чувства ты вызываешь у женщин, или из-за того, каким ты был командиром, когда служил на флоте? – Заметив, как омрачилось его лицо, она заторопилась, не уверенная, что сможет долго продолжать пустую болтовню: – Ты никогда не рассказывал о сражениях, в которых участвовал. Как, например, ты получил этот весьма впечатляющий шрам? – Она попыталась выбраться из-под прижавшего ее тела; впрочем, безуспешно.
Несколько
– Я отвечу на твои вопросы, но потом тебе придется ответить на мои.
После короткой паузы Розамунда сообщила, что согласна.
– Одному Богу известно, почему женщины находят шрамы романтичными. Уверяю тебя, нет ничего хорошего в том, что тебя пытаются разрезать, как ветчину.
– Это символ смелости, – ответила она. – Так каким образом ты получил свой?
Герцог сделал паузу.
– Ты хочешь услышать историю, которую я обычно рассказываю, или правду?
– Обе! Конечно, обе!
– Что ж, ты их услышишь. Начнем с повествования о моей неустрашимой доблести. Это произошло во время Трафальгарского сражения. Я убил двадцать семь французских солдат на борту «Грозного», прежде чем меня ранил их капитан.
– О, это прекрасно. Возможно, слегка преувеличено, но это не страшно. Женщины обожают героев, даже хвастливых.
– Ну да, – сухо бросил герцог. – Я уже имел возможность убедиться, что эту версию они принимают с восторгом.
– Это объясняет, почему лорд Огонь. А как насчет Льда? – поинтересовалась Розамунда. – И какова же правда?
– Это и есть правда. За исключением того, что шрам, полученный мной от капитана Жана Люка, находится здесь. – Он коснулся рукой едва заметного шрама на шее. – Я всегда считал этого лягушатника лучшим во французском военно-морском флоте.
Розамунда внимательно осмотрела шрам. Не дождавшись реакции, Люк продолжил:
– А тот шрам, который привел тебя в такое восхищение, я получил от своего дорогого братца. Он учил меня фехтовать, но потерял во время тренировки кожаный наконечник шпаги. В тот день я получил хороший урок.
– Какой?
– Фехтуя, необходимо помнить ложь, которую родители говорят тебе на Рождество. – Он обхватил ее лицо ладонями и нежно поцеловал. – Всегда лучше давать, чем получать.
Розамунда со смехом покачала головой.
– Хотя в моменты, подобные нынешнему, нельзя не отметить, что получать тоже совсем не плохо.
Она почувствовала страх.
И изо всех сил зажмурилась. У нее не было никакой уверенности, что она сумеет сделать это снова. Всякий раз, когда он говорил, прикасался к ней, она чувствовала, что сильнее влюбляется. Ей было мучительно трудно сохранять внешнее легкомыслие, когда ей хотелось лишь одного: отдать свое сердце и взамен получить сердце любимого. Но на пути к этому обмену непреодолимым препятствием стояла совесть.
Ата права. Ему необходима жена. Жена, которая подарит ему наследника. Спокойная, элегантная женщина, которой станут восхищаться все пэры королевства. Короче говоря, совершенная герцогиня. И уж точно не бесплодная вдова, далеко не первой молодости, имеющая к тому же запятнанную репутацию. Женщина, которую не принимают ни в одном приличном доме.
Иными словами, Розамунда не обладала ни одним из качеств, необходимых будущей герцогине.
– Милая, – шепнул Люк, – позволь мне любить тебя.
Она едва не закричала от боли. Ей не хватало сил противиться.
– Пожалуйста, – попросил он, так и не дождавшись ответа.
Когда Розамунда порывисто обвила руками плечи Люка, принимая и удовольствие, и боль, которая неизбежно последует, она была, по крайней мере, благодарна Всевышнему за то, что ее любимый мужчина не может видеть слез, которые уже наполнили глаза и грозили вот-вот покатиться по щекам.
Его поцелуи снова вернули ее в мир грез, которые никогда не станут явью.
Люк целовал любимую, вкладывая все свои невысказанные чувства в ласковые объятия. Он совершенно точно знал, что теперь страхом охвачена не Розамунда, а он сам.
Он лишился зрения, а остальные чувства растворились в лежащей в его постели женщине. В ее неповторимом сладком аромате, мягкости ее кожи, тихих стонах. Это дурманило, пьянило сильнее бренди. Он не мог ею насытиться и был уверен, что никогда не сможет.
Слепота на мгновение показалась ему благословением небес. Только лишившись возможности видеть, он понял, что, со зрением или без него, раньше жил в темноте. И только с Розамундой оказывался на свету.
Но ей не нужны были его признания, она не хотела его связывать. Короче говоря, она не хотела его. И он знал почему. Просто она была слишком добра, чтобы отказать ему, больному и слепому, сейчас.
Вначале герцог думал, что она сможет вновь обрести свой прежний бойцовский дух, подавить страхи и открыться для новой любви и брака. Не приходилось сомневаться, что он ошибся. Она никогда не сможет довериться другому мужчине. Да и как он, слепой, обладатель бешеного темперамента, может надеяться подарить долгое счастье женщине? Он даже не сумел дать своей любимой матери то единственное, о чем она его всего один раз в жизни попросила. А слово, данное у постели больной бабушки? Разве можно о нем забыть?
На него нельзя рассчитывать. Никому.
Розамунда прижала Люка к себе, и он почувствовал момент, когда она открылась для него. Это будет в последний раз. Последний раз он позволит себе помечтать о счастливом будущем с ней.
Он поцеловал ее в лоб и медленно вошел в нее, используя весь свой опыт, чтобы продлить наслаждение. Он знал, как подвести ее к пику страсти. С мрачным сарказмом Люк подумал, что мог бы довести ее до вершины и держать там, пока она не выслушает все его клятвы и не пообещает остаться с ним.