Скандальное предложение

Габриэлл Тина

Блейк замер, услышав ее крик, на его лице застыло страстное и неукротимое желание, и Виктория почувствовала, как в нее хлынул поток его жизненной энергии. На секунду он показался ей беззащитным, и она судорожно вцепилась в его плечи.

Виктория замерла, хватая ртом воздух, потом прижалась губами к его шее.

Блейк так и не вышел из нее, его руки блуждали по ее спине, гладили волосы. Постепенно она почувствовала, как затекли мышцы раздвинутых бедер. Влажный воздух внутри экипажа затруднял дыхание, но Виктории нравилось подобное уединение.

— Что

же мне с тобой делать? — пробормотал Блейк, уткнувшись в ее шею.

«Можешь любить меня, как люблю тебя я».

Собственная невысказанная мысль потрясла Викторию, а потом ее охватило отчаяние. Она закусила губу, пока та не начала лихорадочно дрожать, как и ее пульс.

Когда она влюбилась в Блейка Мэллори?

Он ей всегда нравился, но то было детское увлечение. Разве не так? Когда оно успело перерасти в женскую любовь? Почему ей пришло в голову, что этот мужчина, который не скрывал своего желания отомстить ее семье, может полюбить ее?

Виктория никогда не лгала себе. В тот момент, когда она решила лечь с ним в постель, она знала, что у них нет будущего. Она хотела узнать, что такое физическая страсть, и она это сделала.

Виктория отмахнулась от грустных мыслей, переполнявших ее сердце.

Экипаж попал в большую яму на дороге, и они с Блейком, стукнувшись головами, рассмеялись, как дети, потерли лбы и потянулись за одеждой.

В этот момент Виктория поняла: каждое мгновение с Блейком — драгоценно, и, прежде чем вернуться в дом отца к своей прежней жизни, она хочет познать все, что происходит между мужчиной и женщиной.

Глава 25

Роберт Бэнкс Дженкинсон, второй граф Ливерпул и первый лорд казначейства, проживал на Десятой Даунинг-стрит. Блейк встречался с Дженкинсоном, в его рабочих кабинетах, но к нему домой он отправился впервые.

Меньше трех месяцев назад Блейк никогда бы и думать не стал о подобном визите. Но это было до того, как в его жизнь вошла Виктория и изменила его планы.

Дворецкий с суровым лицом проводил его в гостиную и попросил подождать. Блейка поразила простота убранства и отсутствие роскоши. Ни произведений искусства на стенах, ни богатой мебели. Гостиная была скромной, как у любого обычного человека. Блейк почувствовал еще большее восхищение Дженкинсоном. Казначей был человеком высокой нравственности и трудолюбия и не нуждался в показных проявлениях своей силы и власти.

Дженкинсон вошел в гостиную и протянул руку для приветствия. Это был высокий худой человек с серьезным выражением лица и глубокими морщинами между бровями, которые свидетельствовали о серьезности занимаемого им поста.

— Добрый день, лорд Равенспер. Я был удивлен, когда сегодня утром увидел ваше имя в списке посетителей. Мой секретарь по финансам, Уильям Паджетт, сказал, что вы хотите обсудить со мной важное дело.

Но Блейка не обманула внешняя наивность Дженкинсона относительно причины его визита.

— Лорд-казначей, я уверен, мистер Паджетт сообщил вам, что один из ваших уполномоченных присвоил деньги из казны регента.

— О каком уполномоченном вы говорите? — Дженкинсон нахмурился, и морщины стали глубже. — Кроме Николаса Вацситтарта, канцлера казначейства, в моей комиссии их четверо.

Блейк знал, что Дженкинсон испытывает его, поэтому посмотрел ему прямо в глаза:

— Я говорю о младшем лорде-уполномоченном Чарлзе Эштоне. Я подозреваю, что мистер Паджетт проинформировал вас о тайных действиях Эштона сразу, как только это обнаружилось.

— А кто проинформировал вас, лорд Равенспер?

— Я вложил много денег в казначейские облигации и не хочу, чтобы внутренний скандал в министерстве обесценил мои вклады. — Блейк прекрасно понимал, что не ответил на вопрос Дженкинсона, но он не хотел раскрывать, что Уильям Паджетт, являясь секретарем по финансам и помощником казначея, одновременно работал на Блейка.

— Вы интересный человек, — произнес Дженкинсон. — Думается мне, вы пришли сюда не для того, чтобы подкупить меня, и политические амбиции вам чужды. Тогда зачем?

— Я предполагаю, судья не выдал ордер на арест уполномоченного Эштона потому, что вы не хотите, чтобы это дело получило огласку. Репутация комиссии казначейства в опасности, и регент должен попытаться избежать публичного спектакля в виде суда. Иначе люди перестанут верить одной из наиболее важных ветвей власти.

— Что вы предлагаете, лорд Равенспер? — Лорд-казначей с нескрываемым интересом смотрел на Блейка.

— В интересах регента вернуть в казначейство пропавшие деньги, не раскрывая общественности истинную картину произошедшего. Потом уполномоченного Эштона можно наказать и неофициально убрать с этого места, сохранив при этом лицо правительства.

— Ваша логика весьма убедительна, лорд Равенспер, но как вы предлагаете достичь таких благородных целей?

— Если уполномоченному Эштону намекнуть, что вы подозреваете его в воровстве, он поймет: ему следует либо исчезнуть из Лондона, либо предстать перед судом за государственную измену. Он, несомненно, примет решение оставить страну и прихватит с собой украденные деньги. Если вы последуете за ним, то легко сможете задержать его и вернуть деньги. И публичного скандала не произойдет.

Блейк сразу уловил тот момент, когда Дженкинсон согласился с его планом. Его взгляд приобрел остроту, и он согласно кивнул:

— Я поговорю с младшим уполномоченным Эштоном сам и дам ему понять, что подозреваю его в мошенничестве. Я заставлю его поверить, что, как должностное лицо того же учреждения, я попытаюсь оправдать его за недостаточностью улик. Ваши казначейские облигации, лорд Равенспер, останутся в целости и сохранности.

* * *

Следующие две недели промчались как в тумане. Июнь перешел в июль, и светский сезон продолжал свое кружение.