Скандальное происшествие с мистером Кеттлом и миссис Мун
Шрифт:
Хардэйкр. Да, перед вами его глава, девушка. И крайне занятый человек. Не знаю, что вы здесь делаете, но был бы весьма признателен, если бы вы ушли и оставили нас одних. Разумеется, если вы не проживаете здесь. (Вперяет в Монику подозрительный взгляд.)
Моника. Я? Здесь? Еще чего не хватало. Я просто пришла сказать маме – она работает у мистера Кэттла, – что меня опять выставили с работы.
Хардэйкр. Это меня нисколько не удивляет.
Моника. Из вашего магазина меня тоже как-то выставили. Но я ничуть не жалею об этом. Вы подобрали себе
Хардэйкр (гневно). Нахалов? Что вы хотите сказать?
Моника. О, я могла бы сказать очень многое!
Кэттл. Уверен, что она может порассказать немало, уверен.
Хардэйкр (снимает шляпу). Не собираюсь слушать, что скажет эта особа. Надеюсь, и вы не станете, Кэттл, если вы разумный человек. Как вы могли допустить, чтобы я застал вас в обществе этой девицы, да еще за какой-то дурацкой игрой! Человек, занимающий такое положение!..
Моника. Пожалуй, загляну в Бюро найма – посмотрю, что там новенького. (Идет к двери.) До свидания, мистер Кэттл.
Кэттл. До свидания, Моника.
Хардэйкр. Послушайте, Кэттл…
Моника (Хардэйкру). Передайте вашим старшим приказчикам, этим нахалам, чтобы не очень-то давали волю рукам. Пошутить с девушкой – это одно, а…
Хардэйкр (рассвирепев). Вздор! Не говорите мне…
Моника (перебивая его, кричит). Ну, конечно, разве вы станете кого-нибудь слушать, кроме самого себя! Что ж, отлично, я не скажу вам, как они величают вас за вашей спиной. Но можете поверить, что только не «мистером Хардэйкром». (Торжествующая, уходит в кухню.)
Хардэйкр (строгим тоном). Если хотите знать, Кэттл, не ее, а вас надо винить за все эти дерзости. От нее и ждать нечего, но вы!.. (Подходит к письменному столу и кладет на него шляпу.) Вы просто поощряли ее!
Кэттл (мягко). Как? Тем, что научил играть в детскую игру «Охота в джунглях»? Не вижу никакой связи между этим фактом и псзедением ваших приказчиков, Хардэйкр. Но я и не судил бы их слишком строго. Моника – очень соблазнительная девушка и, кстати, не такая уж недотрога, – а если вспомнить, на какую жизнь обречены ваши бедняги приказчики, к тому же люди уже немолодые…
Хардэйкр (перебивает его). Перестаньте говорить ерунду! Все они служат у меня по многу лет, они абсолютно добропорядочные и уважаемые люди…
Кэттл (прерывает). Вот-вот, об этом-то я и говорю – что за унылая, должно быть, у них жизнь…
Хардэйкр. Ну, хватит! Я уже и так потерял целое утро. Приступим к делу. Позвольте вам напомнить, что я – один из самых солидных клиентов вашего банка в этих краях. Я мог бы, конечно, обратиться непосредственно в правление банка в Лондоне. Но я решил действовать через местное отделение, то есть через вас, и главным образом из хорошего отношения к вам лично. Раньше, мистер Кэттл, вы бывали благодарны мне за это. Но вот сегодня утром я захожу в 'банк – и что же? Мистера Кэттла в банке нет, где он – никто не знает. Заболел? Уехал в Лондон? Неизвестно. Прихожу сюда, и чем же он занимается?
Кэттл (улыбаясь). Играет в детскую игру «Охота в джунглях».
Хардэйкр. С этой маленькой, как бы ее назвать… И совершенно здоров.
Кэттл. Я и не говорил, что болен.
Хардэйкр (обескуражен и обозлен). Да о чем вы в конце концов думаете? Валяете дурака, красуетесь в эдаком одеянии… да еще в понедельник утром! Как по-вашему, понравится правлению банка, если я сообщу им о вашем поведении? А я хотел это сделать, очень хотел.
Кэттл (сочувственно). И сообщите, если вам так хочется, Хардэйкр, обязательно сообщите.
Хардэйкр (изумленно). Вы хотите, чтобы я сообщил об этом правлению банка? Да что с вами, Кэттл? Вы, наверное, выпили?
Кэттл. Нет. Только собираюсь. Выпьете со мной?
Хардэйкр (сердито). Не имею привычки пить без причины и повода, да еще в понедельник утром, когда дел по горло. Да и у вас их должно быть полно, Кэттл. Сколько я вас помню, вы всегда были завалены делами в эти часы.
Кэттл. Я постараюсь вам все объяснить.
Хардэйкр. Еще бы!
Кэттл (спокойно и мягко). Сегодня утром я проснулся в обычное время, принял ванну, побрился, надел костюм, в котором всегда хожу на службу. Позавтракал. Просмотрел «Таймс» и «Бирмингем пост». В обычное время вышел из дому и направился в банк. Шел дождь. Обычное дождливое утро, обычный брикмиллский понедельник. Я помнил, что сегодня должны зайти в банк вы и еще несколько важных клиентов. Я гадал, с кем мне предстоит завтракать сегодня в клубе. Как вдруг услышал голос…
Хардэйкр (угрюмо). Понимаю. Голос.
Кэттл. Сейчас, вы, должно быть, спросите, чей голос…
Хардэйкр. Нет, не спрошу, потому что это был ваш собственный голос. Вы разговаривали сами с собой.
Кэттл. Да, в какой-то степени. Но все это гораздо
сложнее…
Хардэйкр. Ничего сложного. Вы сами себе сказали, что вам незачем идти в банк и заниматься делами, а лучше вернуться домой, пить виски и стрелять по игрушечным львам.
Кэттл (слабо протестуя). Я думал, вам будет интересно выслушать меня.
Хардэйкр (презрительно). Да, если бы это было что-нибудь путное. Но если это только то, что вы уже сказали, тогда лучше послушайте меня.
Кэттл, не обращая внимания на Хардэйкра, прицеливается и стреляет в зверей.
(Очень рассержен.) Может, вы перестанете валять дурака и выслушаете то, что я скажу? Вам это будет
полезно.
Кэттл. Откуда вы знаете, что мне полезно? Я и сам еще этого не знаю. Собственно говоря, я только сейчас начинаю разбираться в этом.