Скандальный брак

Максвелл Кэти

— Я не знаю, — поставив чайник на стол, сказала она. — Первые роды часто бывают очень трудными, — пояснила повитуха.

Помолчав с минуту, Девон признался:

— Она упала. Старуха Эдит задумалась.

— Что ж, — наконец сказала она, — это плохо. У нее могло что-то порваться внутри. Могло случиться все, что угодно.

Обезумев от злости, он набросился на нее.

— Неужели вы не знаете, что с ней?

— Я знаю только одно — эта девочка может умереть вместе со своим ребенком, — гневно прошептала она. — Даже если бы я знала, почему у нее прекратились

схватки, то все равно я ей ничем не смогла бы помочь, — сказала она и отвернулась от него. Девон вспомнил, что первая жена его кузена Рекса умерла при родах, производя на свет их младшего сына. Тогда Девон не обратил на это событие никакого внимания. Мэри была какой-то блеклой, ничем не примечательной женщиной, и их жизненные дороги почти никогда не пересекались. Однако, оказавшись здесь, в этом доме, на который обрушилась жестокая снежная буря, и видя, как мучается Ли, он снова вспомнил о Мэри. Бедная Мэри, она умерла, и все забыли о ней.

Девон смотрел на чашку, наблюдая за тем, как заваривается чай, и думал о том, что сказала ему повитуха. Неужели Ли может умереть?

— Heт! — воскликнул он. — Мы не позволим, ей умереть. Это невозможно.

— О-о, очень даже возможно, — ответила старуха Эдит. Она достала из кармана юбки флягу и подлила в чай добрую порцию рома — для храбрости.

— Девон! — дрожащим голосом позвала его Ли.

— Идите к ней, — сказала старуха Эдит. — Вы ей сейчас нужны больше, чем я. Но только ничего ей не говорите. Если мы хотим, спасти ее, то нужно заставить, ее бороться за свою жизнь. Идите.

Каждый шаг по направлению к спальне давался Девону с большим трудом. Ему казалось, что к его ногам привязали тяжелые гири. Подойдя к двери, он откинул занавеску.

— Ты что, поругался со старухой Эдит? — спросила Ли. Опустившись перед кроватью на колени, Девон взял ее маленькую ручку. Почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы, он стиснул зубы.

— Старуха Эдит прямо сказала мне о том, что у меня, как у отца твоего ребенка, есть определенные обязанности.

— Но Девон, ты не…

Она не договорила, потому что у нее снова начались схватки. Старуха Эдит появилась в дверном проеме, держа в руках чашку чая. Опытным глазом повивальной бабки она посмотрела на Ли.

— Неужели это всегда сопровождается такой жуткой болью? — простонала Ли. — Мне кажется, что мое тело разрывается на две половины.

— Всякое бывает, — ответила повитуха.

Ли молча кивнула в ответ. Она обняла Девона за шею, и он ещекрепче прижал ее к себе.

— Все будет хорошо, — спокойно сказал он.

Ли не ответила ему. Она слегка согнулась, пытаясь найти более удобное положение. Девон осторожно поддерживал ее. Его рука случайно коснулась ее живота…

Он почувствовал, как шевелится ребенок!

Боже, какое же это чудо! Девон и представить себе не мог, что такое может быть. Его удивлению просто не было границ. Он изумленно смотрел то на одну, то на другую женщину.

— Я почувствовал это. Я почувствовал ребенка! — воскликнул он. Ребенок снова шевельнулся, и Девон ощутил под своей ладонью его маленькую ручку. — Вот он.

— Хорошо! Это очень хорошо! — радостно воскликнула старуха Эдит, снова подарив Девону надежду на благополучный исход. — Это хороший знак. Наверное, ребенок проснулся и решил нам помочь, — сказала она и улыбнулась Ли, обнажив свои безобразные зубы. — Как ты думаешь, Ли, этот младенец и в самом деле хочет появиться на свет?

— Надеюсь, — едва слышно произнесла Ли.

Да, мы все надеемся на это, — ответила старуха Эдит. — Я буду молиться, чтобы мы как можно быстрее увидели его маленькое прелестное личико, — сказала она и вышла в другую комнату допивать свой чай.

На улице же в это время жестокая метель сменилась проливным дождем.

Ли была в панике. Она совершенно не понимала, что происходит с ее телом. Ребенок больше не шевелился, а схватки происходили все чаще и чаще. Боль стала такой нестерпимой, что Ли совершенно выбилась из сил. Однако она не жаловалась и не плакала. Ли всегда была стойкой и храброй девушкой.

Девон крепко держал ее в своих руках. Он уже не удивлялся, когда чувствовал, как шевелится ребенок. Старуха Эдит сказала, что ребенок довольно крупный.

Настроение Ли резко изменилось. В какой-то момент она начала плакать. Ее тихие всхлипывания напоминали икоту.

— Ли?

— Прости меня, — сказала она, горько плача. Девон почувствовал, что его шея стала мокрой от ее слез.

— За что? Тебе не за что просить прощения… — Девон не договорил. Он понял, что она просит у него прощения за то, что у нее был любовник.

Девон обнял Ли, хотя сейчас ему хотелось оттолкнуть ее.

— Это уже не имеет никакого значения, — сказал он каким-то чужим, резким голосом. — Все это уже в прошлом, а прошлое не стоит вспоминать.

У нее опять начались схватки, и все ее тело напряглось.

— Спокойно, — тихо сказал он ей.

В ответ она едва не зарычала от злости. Теперь Ли впала в другую крайность — вместо слез и апатии появились раздражение и ярость.

— Хорошо. Ничего не делай. Пусть все остается как есть, — сказала старуха Эдит, сидевшая у ног Ли.

— А я ничего и не буду делать, — усмехнувшись, заявила Ли. — Я, если честно, уже ничего не хочу. Пусть этот ребенок остается там, где он есть.

К немалому удивлению Девона, она оттолкнула от себя старуху Эдит и попыталась встать с кровати.

— Держите ее! Не дайте ей подняться! — закричала повитуха. — У рожениц такое бывает. Это хороший знак.

Но потребовалось приложить немало усилий для того, чтобы снова уложить Ли в постель. Ли отчаянно сопротивлялась. Она выгибала спину и вертела головой из стороны в сторону так, что ее волосы растрепались и разметались по подушке.

Старуха Эдит наклонилась к ней и сказала своим резким голосом, которому шотландский акцент только добавлял убедительности:

— А теперь слушай меня, мисси, и мотай себе на ус. Если ты хочешь родить своего ребенка, то будешь лежать здесь, на этой кровати.