Скандальный поцелуй
Шрифт:
Майлс не сказал бы, что все разрушено. Им всем как-то удалось пережить исчезновение Лайона. Жизнь Редмондов продолжилась — со смехом, спорами и деланием денег. Но это и впрямь была странная жизнь. Он не знал, уехал его брат или с ним что-то случилось. И у него частенько возникало странное ощущение, подобное бесконечному падению в бездну, когда не знаешь, есть ли у нее дно и когда его достигнешь. Казалось, на их семью теперь действовала какая-то иная сила тяготения.
— Мы не знаем, что произошло на самом деле, Вайолет. — Он повторял эту фразу столько раз, что она начала терять
Но ему надоело потакать Вайолет. Благодаря одной, вполне определенной, гостье он приобрел вкус к прямоте и честности. За выходками его сестры стояли любовь и забота семьи, воспринимаемые ею как должное. Она всегда могла рассчитывать, что ее выручат, а потом пожурят и приласкают — чтобы она ни сделала. И ни разу родители и братья не обманули ее ожиданий. Так что ее легкомысленные поступки вовсе не требовали храбрости. Это были, как указала Синтия, прихоти скучающей и своенравной девушки, которая не имела ни малейшего понятия, куда девать свою энергию.
— Ты действительно думаешь, что Оливия Эверси могла заставить Лайона сделать что-нибудь против его воли, Вайолет? Ты же знаешь Лайона.
— Она разбила его сердце. — Вайолет произнесла это так, словно Оливия совершила тягчайшее преступление. И вероятно, она полагала, что разбитое сердце могло оправдать любое поведение.
— Это всего лишь догадки. — Майлс пожал плечами.
Тем временем цыгане принялись седлать лошадей, на которых они собирались ехать верхом. Остальных запрягли в фургоны, куда погрузили узлы и сундуки.
— Майлс… — начала Вайолет с несвойственной ей робостью. — Просто… иногда мне кажется, что этого недостаточно.
Он повернулся к сестре, озадаченный столь странным заявлением.
— Чего недостаточно?
Вайолет молчала. Словно, сказав эти слова, испугалась и теперь надеялась, что брат забудет о них.
Майлс догадывался, что она хотела сказать. Синтия права: Вайолет слишком умна и деятельна, чтобы удовлетвориться тем образом жизни, который она вела в Суссексе и даже в Лондоне.
Он не представлял, что сказать ей. Наконец пробормотал:
— Я тоже скучаю по Лайону, Вайолет. Но его здесь нет. И я знаю, что я — не он и никогда им не стану. Мне очень жаль, но я понимаю, что никогда не смогу заменить…
Он умолк, потому что сестра резко повернулась к нему и уставилась на него в изумлении.
— В чем дело, Вайолет?
— Майлс, неужели ты не знаешь, что без тебя мы бы все разлетелись в разные стороны? — Она казалась искренне удивленной.
— Мы?..
— Редмонды, — произнесла она с нажимом, словно говорила со слабоумным ребенком. Никто никогда не говорил с ним таким тоном. — Мы все.
— Ну, полагаю, теперь я… наследник-регент, если угодно. Поскольку Лайон отсутствует, моя роль изменилась, и от меня ожидается…
— Ради Бога, Майлс! — перебила она. — Так было всегда. Кажется, есть научная теория, которую ты однажды пытался объяснить мне… Ну, о силе, которая удерживает луну на небе, притягивая ее к земле, чтобы она не улетела в космос.
— Начнем с того, что это — гравитация, — подсказал Майлс, гадая: куда же она клонит?
— Возможно, — кивнула Вайолет. — Но я о том, Майлс, что так было всегда. То есть если бы исчез ты, то мы бы все разлетелись как планеты по Солнечной системе. Папа поглощен деланием денег, ненавистью к Эверси и собственной значимостью. Маму волнует только семья, дом и вещи, которые она может купить. Ей этого хватает. Лайон был постоянно занят — старался стать достойным наследником, таким, чтобы все гордились им. А Джонатан — это Джонатан. Я хочу сказать, что Лайон, возможно, был солнцем всего этого, но ты — земля. Ты позволяешь нам всем быть теми, кем мы являемся, потому что ты такой, какой есть. Надежный и заботливый. Мы все знаем, что можем положиться на тебя. Даже отец. А когда ты отправился в Южные моря, что казалось очень экстравагантным поступком, — даже тогда я нисколько не сомневалась, что ты вернешься к нам. Потому что ты — это ты.
Майлс в смущении молчал. Подумать только, Вайолет, единственная из всей семьи, пришла к такому выводу. Но что же ей ответить? Собственно, он не был даже уверен, что ему понравилось то, что он услышал.
Майлс поерзал, ощутив несвойственное ему беспокойство.
— Это цыгане научили тебя таким премудростям, Вайолет?
— О, кажется, я тебя смутила. — Она улыбнулась, явно довольная собой. Ей так редко удавалось взять верх над Майлсом.
Они опять помолчали.
— Как ты меня нашел?
— Навел справки, не привлекая особого внимания к твоей персоне. Иными словами, гости не в курсе, что ты пыталась сбежать с цыганами. На тот случай, если тебя это волнует. Мисс Брайтли предположила, что я найду тебя здесь.
Вайолет одобрительно кивнула.
— Мне она нравится, — сказала она таким тоном, словно рассчитывала подвигнуть его на ответные откровения.
— И чем же? — Майлс снова заговорил как истинный ученый, то есть спокойным и ровным голосом. Но его сердце глухо забилось. Ему хотелось услышать мнение сестры о Синтии.
Вайолет на секунду задумалась.
— Она очень умная, знаешь ли. И очень… живая. Красивая. С ней весело. Она ничего не боится. И совершенно определенно она не нравится нашим родителям. Пожалуй, все. — Вайолет хитровато улыбнулась.
Майлс подавил улыбку. Ни слова о доброте, доброжелательности и других положительных качествах, которыми юные девушки, как предполагалось, должны восхищаться.
О качествах, которыми обладала леди Джорджина. И которые он ценил.
Но Вайолет не упомянула также о честности, страсти и настоящей храбрости. И о сложности.
Впрочем, не важно, какие слова употребила Вайолет. Теперь Майлс знал: слов недостаточно, чтобы описать, что происходит с ним, когда он находится рядом с Синтией Брайтли.
— А тебе она не нравится, да? — спросила Вайолет. — Видел бы ты сейчас свое лицо. Оно просто потемнело. И ты выглядишь ужасно грозным, когда она рядом. И ведешь себя грубо. Это так не похоже на тебя. Я видела, как ты разговаривал с ней вчера, Майлс. Ты казался… раздраженным. Я никогда в жизни не видела тебя таким. Но она моя гостья. И она не виновата, что у нее нет семьи. Мы должны быть добрее к ней.