Скандерия
Шрифт:
Почти все уже успели хотя бы по разу уложить друг друга навзничь, и только одна пара продолжала бессмысленно топтаться у своего мата. Под вопросительно-недовольными взглядами группы, ждавшей окончания тренировки, Истомин решил, что спарринг пора бы заканчивать, но опрокинуть Агнессу оказалось не так просто.
Она легко ускользала от его захватов, и он каждый раз ловил пустоту. В конце концов ему удалось крепко её перехватить, но в последний момент, перед броском он вдруг почувствовал, что партнёрша неожиданно обмякла и буквально повисла
Агнесса смотрела на него совершенно спокойно, но как-то иначе, не так, как раньше. Это был уже не холодный пронизывающий взгляд, стремящийся рассмотреть то, что находилось у собеседника за спиной. Как будто Агнесса впервые признала факт существования Истомина, осознала, что находится очень близко, и теперь рассматривала его с вежливым интересом.
Её взгляд стал бархатным и обволакивающим, и Истомин вдруг понял, что его ладонь всё ещё лежит на её животе. Впервые он почувствовал исходящее от неё тепло, это уже не была мраморная статуя, а живой человек из плоти. Агнесса улыбнулась, даже как будто нежно, а в следующее мгновение мир закружился, и Истомин больно ударился затылком об пол. Сверху его придавила жёсткая сила.
— Закончили, — прозвучал откуда-то голос Шеня.
Агнесса выпустила Истомина, и когда он поднялся на ноги, поклонилась, снова глядя на него холодно и чуть насмешливо.
После занятия Истомин подошёл к Шеню и спросил, можно ли ему в следующий раз встать в пару с другим партнёром.
— Вам нужно обуздать свои эмоции, — спокойно сказал мастер. — И помните, сила женщины в её слабости.
После тренировки Истомин отправился на дежурство в студенческий общежительный сектор, где в гостиных устраивались обычные посиделки и разные игры. Главным здесь было убедиться в отсутствии алкоголя и на корню пресекать возникающие конфликты, чтобы дело не дошло до драк.
Он обошёл вверенные ему этажи и направился в комнату дежурного, чтобы заполнить журнал. У выхода на пожарную лестницу послышалось движение. Приблизившись, он увидел дым, тонкими струйками пробивавшийся из-под двери. Истомин уже взялся за ручку, чтобы открыть дверь, но услышав знакомую фамилию, остановился.
— … эта Русакова, — произнёс тихий голос, — тоже мне, аристократка…
— Говорит, он к ней придирается, — сказал второй голос. — Как же. Если кто-то ей в ножки не поклонился, всё — придирается. Мировая несправедливость.
— Подружка её — просто идиотка. Прыгнула на меня, я ей этого не забуду, — сказал первый голос. — Папочка выставку проплатил. Ты её мазню видела?
— Кстати, наша куколка у неё парня увела.
— Знаю. Терпеть не могу и эту куклу. Их обеих.
— Они где-то на Кипре сейчас. Ты когда-нибудь была на Кипре?
— Неа. Может, они там утонут?
— Ну, не надо так.
— А как надо? Их родители им покупают славу, а по-настоящему талантливые сидят в грязи.
Истомин открыл дверь, и девочки, на миг
— Курить запрещено, — мягко сказал Истомин.
Переглянувшись, девочки убрали электронные сигареты и вернулись в коридор. Истомин закрыл дверь пожарного выхода на замок.
— Ладно, тогда вы будете нас развлекать, — сказала одна из девочек. У неё были милые ямочки на щеках, длинные дреды пшеничного цвета и пирсинг по всему лицу. Кажется, это она якобы подставила подножку танцовщице-подружке Русаковой, а потом вроде как спрыгнула на неё из окна. Правда, на разбирательстве клялась, что это вышло случайно, а вот Ева и Агнесса специально приземлились прямо на неё. Компромиссом стало не накладывать взыскания ни на одну из сторон.
— Я здесь для того, чтобы за вами присматривать, а не развлекать, — дружелюбно сказал Истомин.
— Тогда мы будем развлекаться, а вы за нами присматривайте. — Девочка с дредами протиснулась мимо Истомина в комнату дежурного и плюхнулась на продавленный диван. — Не очень-то удобно.
— Сойдёт, — сказала её подруга, усаживаясь рядом. Лицо этой девочки, тоже сверкающее пирсингом, наполовину прикрывала длинная чёлка ассиметричной короткой стрижки. — Давайте знакомиться. Меня зовут Соня Рябинина, художественный факультет, восьмой курс.
— Леопольдина Ашкинази-Ростова, — представилась девочка с дредами. — Можно просто Дина. Музыка, восьмой курс.
— Да, я помню, — улыбнулся Истомин, усаживаясь за стол, чтобы заполнить журнал.
— Класс. Профессиональная память. — Дина скинула кеды и села по-турецки, так что из махристых дыр на джинсах показались острые коленки. — Ну, рассказывайте.
— Что вам рассказать? — спросил Истомин, заполняя журнал.
— Откуда вы приехали?
— А почему вы думаете, что я не местный?
— Не знаю, — Дина пожала плечами. — Почему-то по вам заметно. Мне кажется, мы с вами похожи.
— Чем именно?
— Мы с Сонькой жили в рыбацком посёлке, ну где рыбные фермы. Вот, оказались здесь, среди элиты. — Последнее слово Дина произнесла по слогам. — Вы, я думаю, тоже не во дворце выросли.
— В общем, да, — сказал Истомин, возвращаясь к журналу. — Только я жил поближе, в рабочем посёлке при автоконцерне «ПаРус».
— Где люди пашут на папашу Русаковой? — спросила Соня, накручивая длинную чёлку на палец с массивным кольцом.
— В общем, да. Хотя условия там вполне сносные, зарплаты у людей приличные, задержек не бывает. Социальные льготы, бесплатное питание и медицина, длинные отпуска…
— Вы прям как кандидат на выборах. Байки, которыми кормят неудачников, — фыркнула Дина. — Закабалили людей, втоптали в грязь, а чтобы не рыпались, пихают такие вот сладенькие истории. Дескать, вам же замечательно живётся, правда? Вот и гните спины, а мы будем получать деньги.
— Значит, вам повезло, что вы оказались здесь, — сказал Истомин, мечтая, чтобы подружки поскорее убрались из комнаты.