Скандинавия глазами разведчика
Шрифт:
— Гмм... скажем в одном из военных штабов.
— А всё-таки?
— Это не имеет значения.
— А о чём эта информация и что вы за неё хотите получить взамен?
— Ничего. Я хочу её подарить вам.
Мне как-то трудно было поверить, что датчанин за просто так отдаст советскому дипломату военные секреты. Но датчанин посчитал разговор законченным и стал прощаться.
— Позвольте, позвольте, — обратился я к нему, — почему вы думаете, что я — именно то лицо, для которого военная информация представляет интерес. Извините, мне это не нужно. До свидания.
Я развернулся и ушёл в комнату, краем глаза наблюдая,
Заявитель подал просьбу эмигрировать в СССР, в противном случае он пригрозил выехать в США.
Вызвал Серёгина, и мы вместе вскрыли пакет. Внутри конверта лежала толстая пачка отксерокопированной инструкции НАТО о тактике уличных боёв в условиях большого города. Оценить мы с ним эту информацию были не в состоянии и обратились в аппарат военно-морского атташе. Там нам однозначно сказали, что если бы мы добыли такую инструкцию, то могли бы «крутить на пиджаке дырки и спокойно не работать до конца загранкомандировки».
Резидент долго и брезгливо вертел инструкцию в руках, а потом бросил её, как гремучую змею, на стол и стал демонстративно смотреть в окно. Было ясно, что решение сегодня даётся ему с особым трудом.
В это время зазвонил телефон.
— Я вас слушаю, Николай Григорьевич. — Звонил посол. — Да, да, угу, я вас понял. Конечно. Конечно. Так и сделаем.
Он положил трубку и с победоносным выражением лица объявил нам:
— Только что послу позвонил Кнуд Есперсен. В штаб-квартиру КПД явился какой-то хмырь и демонстративно вручил секретарше секретный пакет с такой же инструкцией. Кнуд считает это провокацией по отношению к партии и попросил совета у Егорычева. Посол посоветовал Кнуду с официальным письмом вернуть инструкцию властям. И я тоже думаю, что мы должны вернуть наш экземпляр в МИД Дании.
— Да ради бога, но давайте хотя бы перефотографируем документ, — не выдержал я. — Мы же ничего не теряем, раз уж инструкция оказалась у нас в руках.
— Не торопись. Я иду к послу. Ждите.
Через пятнадцать минут резидент вернулся, но инструкции при нём не было. Мы недоумённо переглянулись с консулом.
— Ты что — отдал её перефотографировать? — спросил Серёгин.
—Нет. Я оставил её у посла, вернее, у его секретаря. Он срочно готовит ноту в МИД о том, что мы отмежёвываемся от провокации в наш адрес и возвращаем пакет обратно датским властям [34] .
34
По сравнению с акцией последнего председателя КГБ Бакатина этот просчёт кажется невинной шуткой.
По отмеченным фактам было сделано устное представление в письменной форме.
Ноту с пакетом повёз нарочный, а мы, словно побитые, поехали по домам обедать. Через несколько дней в газетах появилось таинственное сообщение о том, что датской полицией арестован сержант объединённого штаба командования северной группой войск НАТО при попытке передать секретный материал представителям одной из стран Варшавского блока. Сержанта ожидает военно-полевой суд.
Благодаря бездарному поведению начальства мы не только упустили из рук важную для страны информацию, но и подвели хорошего человека «под монастырь». Вычислить сержанта при тотальной слежке за воротами консульства со стороны ПЭТ особого труда не составило [35] .
Данный эпизод показывает, как осмотрителен должен быть офицер разведки с людьми, которые попадаются на его пути. Легко- или недомыслие может обернуться для них самым жестоким и драматическим образом.
35
Для самоуспокоения могу сообщить читателю, что точно в такую ситу ацию несколько лет спустя попал резидент польской разведки в Стокгольме. Тогда шведская служба безопасности посадила за решётку подполковника королевских ВВС.
Должен отметить, что мне почему-то «везло» на заявителей. Особую категорию составляют люди больные, которые в условиях западной терпимости к ним как пчёлы на мёд слетаются на иностранные представительства и тоже предлагают там свои услуги. Распознать их новичку в дефиците времени не так просто, Есть такие формы шизофрении, которые требуют по крайней мере длительного общения с пациентом, прежде чем становится ясно, с кем имеешь дело. А если шизофреник ещё и с образованием и с фантазией, то он может довольно долго морочить голову своими на первый взгляд «разведвозможностями».
Самые незатейливые из них раскрываются после двух-трёх фраз. Один такой тип, например, приходил ко мне на консульский приём несколько раз и, представившись проживавшим в Финляндии потомком князя Юсупова, предлагал план поиска крупного клада, оставленного «предком» в одном из дворцов Ленинграда.
Но вообще с каждым из таких посетителей стоит всё-таки хорошенько разобраться. И вполне нормальный человек на Западе может иметь такие причуды, что его легко принять за больного. Жизнь подсовывает иногда такие невероятные варианты, которые не может нарисовать в своей голове самый талантливый и изобретательный фантаст.
...Ноябрьским хмурым и прохладным утром в приёмную консульского отдела зашёл датчанин лет тридцати трёх — ничем не примечательная личность в джинсовом костюме, если не считать, что обут был не совсем по сезону — на грязных от пыли пальцах красовались видавшие виды резиновые шлёпанцы, или так называемые «вьетнамки».
Одевается строго: пиджак, брюки, иногда водолазка.
«Вероятно, закаляется», — подумал я, устав уже чему бы то ни было удивляться в Дании.
Посетитель держался довольно уверенно, я бы сказал, с чувством собственного достоинства, которое, однако, резко диссонировало с его простецким внешним видом.
— Чем могу быть полезен? — произнёс я дежурную фразу.
— Полагаю, что полезен могу быть вам я, — непринуждённо ответил датчанин и занял место напротив.
— Каким же образом? — «Ещё один чудак», — подумал я, почти не скрывая своего недоверия.
— Самым тривиальным. У меня есть деньги, в которых, как я понимаю, нуждается ваша страна.