Скандинавский детектив. Сборник
Шрифт:
Я бросил взгляд на балконную дверь. Шторы были полностью задернуты, не осталось ни щелочки. Зато теперь горела лампа над черным входом. Раньше там было темно.
Слегка пошатываясь, я направился к дому, как вдруг опять услышал шаги на другом конце сада. Теперь мой противник шел, не соблюдая никаких мер предосторожности. Он, видимо, полагал, что я надолго потерял сознание и проваляюсь в снегу всю ночь, а сад теперь в полном его распоряжении. Я почувствовал, как во мне закипает ярость. Теперь настала моя очередь. Судя по шуму его шагов, он двинулся от черного хода к изгороди. Возможно, он уже побывал в доме, сделал то, что ему было нужно, и собирался преспокойно уйти. Что там произошло? Сколько же времени я пролежал в беспамятстве? Надо было действовать как можно быстрее.
Отбросив всякую осторожность, я помчался по снегу и отрезал ему путь, ведущий к проходу в изгороди. Если мне удастся сделать так, чтобы он очутился между мной и довольно мощной лампой над черным ходом, то я увижу очень четкий силуэт с освещением на заднем плане.
Я стоял на дорожке, которую Хилдинг расчистил между черным ходом и изгородью.
Шляпа у неизвестного была все еще надвинута на лоб. Почти наткнувшись на меня, он вздрогнул и недоуменно остановился. Но я не стал ждать, пока он извинится, что так основательно меня отделал. Я сильно врезал ему справа в челюсть. Мой противник был очень удобной мишенью. Он покачнулся и толкнул меня в грудь, будто желая удержать на расстоянии. Но это был не удар. Я его даже не почувствовал. Оттолкнув его руку, я провел серию ударов справа и слева в живот, после чего он согнулся пополам. Бой я закончил коротким ударом справа в лицо. Он застонал, рухнул на снег и теперь лежал, раскинув руки. Вероятно, я ошеломил его своим неожиданным нападением. Он совсем не оказал сопротивления.
Я наклонился, взял его за шиворот, подтащил к черному ходу и с любопытством заглянул ему в лицо. Но увидел совсем не того, кого ожидал. Передо мной лежал Эрнст Бруберг.
Из носа у него текла кровь. Лицо походило на кровавый бифштекс. Шляпа свалилась. Я снова пошел к месту схватки, нашел шляпу, вернулся и нахлобучил ему на голову. Чувствовал я себя неважно. Взяв Бруберга под мышки, я дотащил его до черного хода. Дверь на кухню была открыта, и я потащил его через столовую и маленькую переднюю в гостиную. Здесь я поднял его и положил на диван. Он застонал, но глаз не открывал. Я снял с него шляпу и бросил на стол. Потом достал из кармана носовой платок и вытер ему лицо и рубашку. Виной всему была моя проклятая несдержанность.
«Здорово я его отделал», — думал я, уныло глядя на свою жертву. Взяв бутылку с виски, я стал искать стакан, из которого Бруберг пил раньше. Это было знаком внимания с моей стороны. Я уже догадался, что Эрнст был не из тех, кто пьет из чужих стаканов, хотя бы и виски. Я поднял ему голову и влил в рот немного жидкости. Он снова застонал, открыл глаза и посмотрел на меня. Нельзя сказать, чтобы лицо его при этом озарилось радостью. Потом он вновь закрыл глаза. Очевидно, ему не доставляло особого удовольствия меня видеть.
Я взял со стола стакан и налил себе немного виски. Мне казалось, я его заслужил. Я сел в кресло, выпил виски и посмотрел на Бруберга. Живительная влага слегка обожгла горло и наполнила желудок сладостным теплом. Я начал постепенно оттаивать. Между тем Бруберг снова открыл глаза.
— Что случилось?— простонал он.
— Рухнул потолок, — ответил я.
Он устало взглянул на меня и опять закрыл глаза. У него был такой вид, будто он смежил их навеки. Я вытер салфеткой лопаточку для пирожных и посмотрелся в нее, как в зеркало. Желвак на шее был большой и красный. Подбородок приобрел красновато-синий цвет. Зрелище не из приятных. Когда-то я был немного красивее.
Отложив лопаточку, я попытался собраться с мыслями. Но это было не так просто. В голове у меня свистел ветер со скоростью двадцать метров в секунду, а по желваку на шее бил тяжелый железный молот. Я уже начал догадываться, что, видимо, обознался и в темноте набросился совсем не на того, кто меня так разукрасил. Ведь когда меня самого били в саду, Эрнст сидел в комнате. Но какого черта ему понадобилось выходить в сад? И куда девался Хилдинг?
— Где Хилдинг?— спросил я Бруберга.
Он даже не попытался ответить, только тяжело дышал и изредка постанывал. Я подошел к нему, приподнял его голову и влил в рот немного виски.
— Куда исчез Хилдинг?
Но он уже не имел представления, кто такой Хилдинг. Это было слишком очевидно.
— Что тут произошло? — спросил кто-то.
Я выпрямился. В дверях стоял Хилдинг с бутылкой в руке. Он подошел к дивану и посмотрел на Эрнста. Потом поднял брови и перевел взгляд на меня.
— Вы подрались?
Он стоял совершенно неподвижно с бутылкой в руке и удивленно глядел на Эрнста.
— Куда вы, черт возьми, запропастились? — спросил я.
— Я? — переспросил Хилдинг, словно пытаясь проникнуть в тайный смысл моих слов. — Я ходил в погреб вот за этим…
И он помахал в воздухе бутылкой, которую все еще держал в руке. Потом несколько неуверенно взглянул на меня.
— Что он делал во дворе? — спросил я, показывая на Эрнста.
— Не знаю. Когда я пошел в погреб за бутылкой, он еще был здесь. Наверное, захотел подышать свежим воздухом.
— Вполне возможно, — согласился я.
— За что ты его изувечил? — спросил Хилдинг.
— Здесь спрашиваю я. (Этому я научился у полицейских.) Откуда вход в погреб?
Хилдинг подозрительно посмотрел на меня.
— Из кухни. Дверь рядом с кладовой.
— Эрнст вышел черным ходом, — сказал я. — Вы ничего не слышали?
— Погреб большой и глубокий, — ответил Хилдинг.
Он снова взглянул на Эрнста. Я бы не сказал, что в его взгляде совсем не было злорадства.
— А ведь тебе может влететь, — заметил Хилдинг. — Ты его просто изувечил.
— Вы это уже говорили, — вспылил я. — Не болтайте чепуху. Лучше подумаем, как ему помочь!
— А за что ты его так отделал?
Я в двух словах рассказал, что случилось во дворе. Показал огромный желвак на шее и живописный кровоподтек на подбородке.
— Что делал этот негодяй в моем саду? — вдруг возмутился Хилдинг.
Я рассказал ему о том, что видел прошлой ночью, когда фары машины на миг осветили изгородь. И высказал мнение, что, очевидно, этому человеку что-то нужно от хозяина виллы.
— Кто бы это мог быть? — Хилдинг задумался.
— У меня есть на этот счет свои соображения, — ответил я. Этой фразе я тоже выучился у полицейских.
— Это Герман! — закричал Хилдинг. — Он думает, что я убил Марту. И хочет мне отомстить.