Сказ о Владе-Вороне
Шрифт:
— Думаешь, я настолько глупа, чтобы лишь на зрение да слух полагаться? — сказала она и внезапно руку к Владу протянула. — Беги, птенчик!
Сердце в груди застыло, а потом упало в пятки. Влад сам не понял, как наутек кинулся, но далеко не убежал, лишь на девять шагов отдалился. Зато потом, осознав, что едва не сделал, обратно поспешил, страшась, будто и Кощей, и Моревна исчезнуть могут.
— Умри! — воскликнула Моревна, прямо в лицо Владу шаровую молнию бросая.
Не
Шар испепелил бы его — неважно, виден Влад или нет, однако в последний миг возник на пути Кощей, руки в стороны расставив, защитил. Молния же, достигнув груди, не откинула его назад, не сожгла, а впиталась внутрь тела со змеиным шипением.
— Благодарю, краса ненаглядная, — сказал Кощей с ядовитой издевкой в голосе. — Того мне и надобно, — и вскинул руку. Сорвались с кончиков пальцев синие искры, закружили вокруг Моревны, не жаля, а сплетая светящуюся сеть. Кощей говорил что-то тихо, не останавливаясь, вроде и отчетливо слышимое, но слова, влетая Владу в одно ухо, тотчас же вылетали из другого. Ни одно он запомнить не сумел.
— Не видала еще, чтобы ты ради раба, человечишки смертного отдавал часть себя, — проронила Моревна удивленно. — Тем лучше. Разорву, выберусь — на костях его покатаюсь.
— Не по зубам он тебе.
— Как и тебе, — вдруг широко и радостно улыбнулась Моревна и с триумфом в голосе едва ли не пропела: — Как и тебе. Не обманывайся, Кощей, подчинить не сможешь. Или в игрушку бездушную превратишь, или сам злобой черной изойдешь, боясь ножа в спину. Не суметь нечеловеку по-людски жить, учеников заводить, делить с кем-то часть вечности.
Кощей вздрогнул, но волшбу завершил. Сорвав с пояса Влада клинок, ударил себя по запястью со всей силы, лишь чудом не перерубив.
— Сгинь, проклятая! — воскликнул, и тотчас поднялась сеть в воздух, унося Моревну, разражающуюся гнусностями да злыми пророчествами, во тьму подальше.
А потом Кощей упал, и, как ни торопился, подхватить его Влад не успел. Хотел позвать, да вовремя устрашился, решил не издавать ни звука, пока на свет не выберутся. Кощей, казалось, не дышал вовсе.
«Но не мог же он умереть?» — Влад пока не хотел о том размышлять; взвалил на удивление тяжелое тело на плечи и продолжил путь. Сейчас это было единственным необходимым делом, а поубиваться над Кощеем он всегда успеет.
Долго ли, коротко ли пришлось темным лабиринтом пробираться. Стоило к очередной развилке подойти, в голове мутиться принималось. Очень скоро начали одолевать Влада сомнения: действительно ли всегда он самый левый поворот выбирал или разок ошибся? Или изначально в правый идти следовало?
В конце концов разозлившись, вытянул он меч из ножен и насечку на руку нанес неглубокую, но заметную и болезненную, чтобы не путаться больше. Кощея он при этом положил, кровь прямо на губы ему брызнула. Выметнувшийся изо рта язык слизал капли, а под ресницами изумрудным полыхнуло.
«Жив», — подумал Влад с облегчением, и лишь спустя пару ударов сердца пробрал его озноб. Представилось, как Кощей в шею ему вопьется. Кто ж знает, как у чародеев положено силы пополнять? К тому же ведь и чародей необычный — сам царь всея Нави!
Не понравились Владу ни подобные мысли, ни страх. Взялся он снова за меч, ранку расширяя, запястье окровавленное прямо к губам Кощея поднес и зажмурился. Ждал боли, а получил забытье на неизвестно какое время. Виделось ли в нем хоть что-нибудь, Влад не запомнил, зато проснулся отдохнувшим и полным сил, поднялся легко, долго в лицо Кощея вглядывался, но тот по-прежнему неживым казался, затем взвалил его на плечи и пошел, более в дорогах не путаясь.
…Неведомо, сколько еще времени прошло, впереди свет померещился. Синий туман под ногами виться стал, но вышел Влад не на болото, а в ледяную пещеру. Холодно в ней не было, а вот жутко — еще как! В огромных кубах цветного нетающего льда стояли чуда-юда, о которых и легенд не сохранилось.
Застывшие, но живые представали перед Владом драконы, гидры и снежные джинны, огромные осьминоги с пастями, полными длинных треугольных зубов, существа, чем-то на людей похожие, но выше и шире их в плечах, с кожей из дубовой коры и с травяными волосами. В кубе, синим светившемся, сидел исполин с головой волчьей и немигающими алыми глазами смотрел прямо на него. С каждым мгновением разгорались в них угли, а взгляд отвести никак не выходило.
Кощей вдруг шевельнулся, и наваждение спало. Влад зажмурился до разноцветных кругов, а потом глядел лишь под ноги, боясь нарушить покой этого места, а проходя мимо очередного чудища, лишний раз вздохнуть боялся. Все казалось ему, кто-то смотрит пристально в спину, да вертеть головой с тяжестью на плечах неудобно.
Еще некоторое время прошло, расслышал Влад едва-едва уловимое шуршание: то ли шептал кто-то, то ли змеиная чешуя о стены терлась. Остановился он, застыл изваянием. Звук не предвещал ничего хорошего, и, как назло, ни обратно повернуть, ни свернуть, ни хотя бы в нише какой спрятаться не представлялось возможным. Ход стрелой шел, обрываясь тьмой впереди и сзади.
Влад опустил Кощея, поудобнее устроив у стены, вынул меч из ножен и продолжил движение, ступая как можно тише. Если и пряталось в темноте чудище, он собирался победить или хотя бы дорого продать свою жизнь. Однако наткнулся Влад вовсе не на пасть, полную острых зубов, а на хвост.
Золотой полоз в тоннеле лежал. Каждая чешуйка у огромного змея светилась, меж них застряли каменья самоцветные, а на самом кончике хвоста разглядел Влад самое обычное оловянное колечко. Наверняка непростое.