Сказание о Раме, Сите и летающей обезьяне Ханумане
Шрифт:
Поражённые, смотрели со стен Ланки на приближающуюся армию Равана и его воины.
— Как же нам победить Раму, если даже Океан склонился перед ним? Горе нам! — воскликнул один из ракшасов.
Но Равана, уверенный в своём бессмертии, только расхохотался. Он стоял на белокаменной стене города и смеялся, забыв, что, испрашивая у богов неуязвимость, назвал врагами только небожителей и зверей, а что Рама всего лишь простой человек, такой же, как последний пастух или прачка.
Равана снова приходит к Сите
И всё-таки,
«Ты сама обрекаешь меня на обман и жестокость!» — мысленно обратился он к Сите и приказал привести искусного мага, способного силой волшебства создавать людей и оружие.
— Ты звал меня? — спросил маг, появляясь в покоях у Раваны.
— Мудрец! — обратился к нему ракшас. — Все знают, что твоё искусство удивительно. Ты можешь создать из песка птицу, а из птичьего крыла — меч. Я приказываю тебе создать из воздуха голову моего злейшего врага Рамы, а кроме того, сотворить из сухой палки его лук, а из перьев козодоя — стрелы, такие, которые бы ничем не отличались от тех, которыми владеет Рама.
— Слушаю и повинуюсь! — ответил маг.
Он отступил на один шаг, зачерпнул ладонями воздух, прошептал слова волшебного заклинания мантры, и в руках у него появилась голова, которую даже отец Рамы не смог бы отличить от головы сына. Затем маг приказал принести себе из сада сухую палку и пучок перьев козодоя. Приняв их из рук слуги, он снова прошептал волшебные слова и бросил на пол перед Раваной лук и стрелы, точно такие, как те, что носил Рама.
— Я сделал так, как ты приказал, — сказал маг. — Но только помни: сила волшебства, которым созданы голова, лук и стрелы, рождена твоим желанием, Равана! Пока ты держишь их в руках, сердцем стремишься к Сите, а умом боишься Рамы — они существуют, но стоит тебе выпустить их из ладоней, забыть о Сите и перестать бояться — они исчезнут.
— Хорошо! — сказал ракшас, поднял с пола голову, стрелы, лук и тяжёлым шагом направился в ашоковый сад.
По пути он приказал слугам принести горсть пыли с площади и чашку с кровью только что убитого гепарда. Он посыпал пылью и побрызгал кровью голову, лук и стрелы, и они стали выглядеть так, будто их только что подобрали на поле жестокого сражения.
Войдя в сад, Равана отыскал Ситу, но не приблизился к ней, а став за кустом, сказал, пряча за спиной ношу.
— О, своенравная и гордая женщина! — сказал он. — Для чего ты упрямишься и не соглашаешься на мои просьбы? Неужели ты не знаешь, что по обычаям вашей страны женщину, побывавшую в чужом доме, муж никогда не возьмёт снова в жёны? Ты живёшь в моём дворце уже скоро год, и даже простой народ не простит Раме, если он нарушит этот закон.
— Зависть к Раме ослепила тебя, ракшас, — ответила ему Сита. — Ты забыл, что по тем же законам огонь очищает всякого, и неужели ты думаешь, что я убоюсь войти в него, чтобы снова соединиться с Рамой?
— Безумная, — воскликнул Равана, — ты сама обрекаешь близких своих на муки и смерть! Так знай: сегодня Рама прибыл с войском обезьян под стены Ланки. Только что закончилась битва, в которой мои ракшасы обратили обезьян в бегство. Вместе с ними бежал, теряя оружие, Лакшмана, бояться которого ты так уговаривала меня…
— Он бежал?! — воскликнула, встрепенувшись, Сита. — Тогда что же ты не говоришь ничего о моём супруге? Что стало с Рамой? Почему ты стоишь за кустом, пряча что-то за спиной?
И тогда Равана вышел из-за куста и протянул Сите голову Рамы.
Как смерть побледнела Сита и долго без слов всматривалась в дорогие черты мужа.
— Да, это его лук и стрелы, — прошептала она наконец. — Значит, Рама погиб…
Но тут гордая кровь царицы вновь прилила к её щекам, и Сита, пылая от гнева, воскликнула:
— Ты думаешь, Равана, что смерть Рамы изменит моё решение? Ты добился только одного — я умру сейчас. Ты этого хотел?
Но Равана не успел ей ответить. За стенами дворца загрохотали барабаны и раздался топот тысяч ног, обутых в боевые сандалии.
— Мы ждём тебя, Равана! Веди нас! — раздались голоса ракшасов.
И Равана, охваченный гневом, вскричал:
— Я убью Раму!
Он швырнул к ногам Ситы голову, лук, стрелы и, ломая кусты, бросился из сада.
Но едва только он выпустил их из рук, голова исчезла, а на дорожку посыпались перья и упала сухая палка.
— Какой низкий обман! — воскликнула Сита.
Она позвала служанок и приказала им взобраться на стену, окружавшую сад.
— Что вы видите? — спрашивала она. — Что это за грохот? Что творится за стенами города?
— Мы видим на улицах наших воинов, — отвечали ракшаси, — в океане видим мост и обезьян, которые, как поток, текут по нему.
— Не видите ли вы среди обезьян людей?
— Видим, но их всего двое. Они в плащах из древесной коры, а их колчаны набиты горящими, как огонь, стрелами.
— Это идут Рама и Лакшмана! — воскликнула Сита. — Хвала небу: Равана солгал — битвы ещё не было.
Начало великой битвы
Две армии, два полчища — тысячи ракшасов, предводительствуемые Раваной, и десятки тысяч обезьян с Сугривой во главе, — бряцая оружием и издавая нетерпеливые крики, стояли друг против друга. А на небе бог смерти Яма и многорукая богиня зла Кали, раздвинув облака, с нетерпением ждали, когда начнётся битва.
И она началась.
Сомкнутым строем двинулись обезьяны на приступ стен Ланки. Но дорогу им преградило воинство Раваны. Грохот пронёсся над землёй: столкнулись тысячи щитов, десятки копий ударили в панцири, сотни тысяч стрел с визгом впились в кольчуги.
Жёлтый обезьяний поток налетел на чёрную стену ракшасов, остановился, рассыпался на ручейки, разлетелся брызгами. Зазвенели мечи. Мчались колесницы, запряжённые быстрыми конями. Ливни дротиков понеслись над землёй. Словно разъярённые слоны, шли воины друг на друга.