Сказание о верном друге
Шрифт:
– Пусть Большой Орел даст имя новому охотнику. Не станем для этого ждать Нового Солнца! – крикнул Коготь.
– Хорошо, – улыбнулся вождь. – Какое имя дадим мы новому охотнику?
– Волк! Вот хорошее имя!
– Медведь! Ведь первого он убил медведя!
– Назовем его Медведь! – решил Большой Орел и воткнул два фазаньих пера из своего пышного головного убора в волосы сына.
Осмелев от похвал, Лан воскликнул:
– Люди таж! Большой Орел, вождь! Будет правильно назвать охотником и Зурра. Он добыл много зверей и даже одного оленя и одного ястреба.
Неловкое молчание воцарилось у костра. Трудно воздавать честь сыну того, кто скоро будет безжалостно наказан всеми людьми, племенем.
После долгого раздумья вождь ответил:
– Это справедливо. Зурр сказал правдивое слово об Ауне, он может быть назван охотником. Пусть зовется Олень.
Лан на радостях хлопнул Зурра по спине, и Зурр ответил ему тем же, да так сильно, что герой дня едва не упал от дружеского шлепка.
– Люди таж! – снова крикнул Лан, опьяненный своими успехами и всеобщим вниманием. – Мы нашли путь в страну предков.
Гробовое молчание воцарилось вокруг. Известие это ошеломило людей, словно землетрясение. Все оцепенели. Потом послышались робкие расспросы, сомнения…
– Так в путь! – крикнул мальчишеский голос. И вот уже со всех сторон гремит возбужденное:
– В путь! Скорее в путь! Вождь, прикажи!.. Большой Орел покачал головой.
– Не сегодня. Путь труден. Нужно много сил… Завтра и еще целую луну вы будете добывать много мяса и шкур для племени, чтобы все были сыты и чтобы у всех была хорошая одежда. Потом мы двинемся в страну предков.
Восторженными воплями были встречены эти слова. Пришли охотники, разбиравшие завал в пещеру предков.
– Вождь, – сказал старший из них, – Лан, Зурр и Муна сказали правдивые слова: Аун не умер сам, его убил злодей.
Большой Орел поднялся:
– Приведите сюда Черного Ворона!
– Сюда злодея! Сюда убийцу! – загудели голоса со всех сторон. Уруна бросила в огонь сноп душистых трав, и белый ароматный дым клубами покатился по склону.
Черный Ворон рухнул у костра, не смея взглянуть в недобрые лица соплеменников.
– Убить его, как он убил Мудрого Ауна!
– Бросить его в пещеру предков и завалить вход!
– Прогнать его вон, пусть тигр сожрет злодея!..
Со всех сторон неслись суровые приговоры, один страшнее другого. Поднял руку вождь.
– Завет предков не велит проливать кровь соплеменника, даже сделавшего зло… Пусть он останется здесь один, когда мы уйдем.
– Хорошо сказано!
– Оставим его здесь!
– Не загрязним рук своих его кровью!..
– Надо дать ему новое, плохое имя, – послышался твердый голос.
– Верно, – ответил Большой Орел. – Кто неправильно говорил слово предков?
– Ворон, Ворон! – загремело в ответ.
– Кто прятал в скалах добычу племени?
– Ворон, Ворон, Ворон!
– Кто убил Мудрого Ауна, соплеменника нашего?
– Ворон! – единым дыханием загремели голоса.
– Как мы теперь назовем его?
– Пусть называется Змея, – предложил Коготь.
– Нет, это обидит змей, и они сделают нам зло. Пусть называется непонятно – Вор.
Вот как родилось это постыдное слово.
– Я останусь с ним, – негромко сказала Зурра.
– Это справедливо, – откликнулся вождь. – Жена не должна покидать мужа, разве только в смерти.
– Вуа-а! – застонал Зурр. – И Олень с тобой, мать.
– Нет. Ты, Олень, живи с людьми. Ты чист, как этот Новый Огонь, среди людей ты таким и останешься…
– А теперь, Уруна, умертви оскверненный огонь! – приказал Большой Орел.
Старуха вошла в пещеру. Там, на широком камне, полузасыпанном золой, горел старый Огонь, который они принесли с собой из последнего перехода, древний Огонь племени, переживший не одну короткую человеческую жизнь.
Сколько солнц миновало со времени его рождения? Не счесть. Неустанно, днем и ночью, подкармливала его оглохшая больная женщина, лишь изредка перепоручая это одной из соплеменниц. Уруна присела рядом и остановила ее руку с очерёдным полешком, жестом указала на большой веселый костер снаружи.
Так и сидели они вдвоем, две старые женщины, глядя, как постепенно опали жаркие язычки пламени, как голубоватым прахом подернулись красные угли, как свет этих углей тускнел, прячась под толстым слоем сизого, а затем белесого пепла.
И когда старый Огонь умер, больная женщина в невыразимой тоске легла на теплую еще золу и застонала, будто умер ее детеныш.
Но горевала о старом Огне только глухая, которая ничего не знала о последних событиях в племени, не интересовалась ими.
– Огонь зла умер! – крикнула Уруна и ударила в жреческий тум-тум.
И люди, впервые за многие луны, почувствовали желание поплясать, повеселиться так же остро, как чувствовали они голод все это время.
УДИВИТЕЛЬНАЯ, СЧАСТЛИВАЯ ОХОТА
Косыми лучами солнце скользнуло по волнам бурливой реки и позолотило верхушки деревьев мрачного леса, когда охотники вышли на промысел.
От нового, чистого огня Лан возжег факел: пусть удачной будет охота! Зурр прихватил с собой небольшую вязанку запасных факелов. Мальчики привыкли брать с собой огонь.
Охотники подивились этому, но виду не подали. После того как Лан сотворил великое чудо рождения Нового Огня, ни один охотник не считал себя вправе сомневаться в правильности всех его действий и поступков.