Сказано — сделано
Шрифт:
— Соображаешь. Прощаю десять щелбанов. Слышь, Серый, желудями будем стрелять.
— Идет, — сказал я. — Встречаемся на этом месте через полчаса.
Я побежал домой, набрав по дороге карман желудей.
— Ну? — спросил Генка.
— Он согласен. Его секундантом будет Петька. Встречаемся во дворе через полчаса.
— А оружие?
— С этим хуже. Он выбрал рогатки.
— Ну и что?
— Ты же знаешь, как он из рогатки стреляет. С двадцати шагов в портфель попадает.
—
— Нет, не ерунда. Вот я тут жёлуди принес, потренируйся пока.
Я покопался в столе и нашёл свою старую рогатку. Резинка немного рассохлась, но делать было нечего. Я протянул рогатку Генке и поставил в углу комнаты спичечный коробок.
— Стреляй.
И Генка стал стрелять. Но жёлуди летели куда угодно, только не в коробок.
— Долго целишься, — сказал я. — Если долго целиться, то руки начинают дрожать. И потом, почему ты правый глаз прищуриваешь? Левый надо.
— А мне так удобнее.
— Не может тебе быть удобнее. Ты же не левша. Стреляй ещё и долго не целься.
Генка вскинул рогатку и торопливо выстрелил. Раздался звон, и стакан, стоявший совершенно в другом углу комнаты, разлетелся на кусочки.
— Сорвалось, — мрачно сказал Генка.
— Ну и мазила! — сказал я. — Ты нам сейчас все стекла перебьёшь. Нет, тебе только со слонами на дуэлях драться. И то с пяти шагов.
— Рогатка у тебя какая-то кривая. Вот если бы на шпагах… Вжих-вжих! — И Генка запрыгал и замахал руками.
— Ну, правильно. Я же тебе сразу на швабрах предлагал. Ладно. Нам пора.
Васька с Петькой по-прежнему были во дворе. Мы подошли.
— Начнём, что ли? — сказал Васька, доставая из-за пазухи огромную рогатку.
— Предлагаю стрелять с десяти шагов, — сказал Генка.
— А мне хоть с тридцати, — небрежно ответил Васька.
Тогда я воткнул в землю прутик, отсчитал пять шагов в одну сторону, провёл там черту, потом пять шагов в другую — и тоже провёл черту.
— Можно начинать, — сказал я.
— А кто первый стреляет? — спросил Васька.
— Ты, — сказал Генка. — Как вызванная сторона.
— По местам! — сказал я.
Дуэлянты заняли позицию.
— Ну, держись, крокодил Гена! — сказал Васька и зловеще вложил жёлудь в резинку.
— Генка! — крикнул я. — Встань боком и прикройся рогаткой! Это разрешается.
Но Генка не двигался. Он стоял и как заворожённый смотрел на ужасную Васькину рогатку. Васька лихо вскинул руки и, не целясь, выстрелил.
— Ой! — Генка схватился за лоб и закружил на месте.
— Ген, очень больно? — растерянно спросил Васька и подошёл.
— К барьеру! — промычал Генка.
— Чего? — не понял Васька.
— На место, на своё место встань, — сказал я. — За ним выстрел.
Васька возвратился назад. Генка поднял рогатку и начал целиться. Целился он долго, старательно прищуривая правый глаз. Я уже был совершенно уверен, что он промахнётся. И вдруг я увидел, что за Васькиной спиной появилась Зинка Пилюгина со своей бабушкой!
— Стой! — закричал я не своим голосом.
Но было поздно. Генка отпустил резинку.
— А-а-а-а!!! Бабушка-а-а! Они стреляются! — закричала Зинка, хватаясь за ухо.
— Все назад! — крикнул Васька и вместе с Петькой рванулся прочь.
— Бежим! — закричал я.
Но Генка не двигался. Он хлопал глазами, растерянно глядя на Зинку и совершенно не понимая, что же произошло. К нему подошла Зинкина бабушка и схватила его за воротник.
— Хулиганы! Настоящие хулиганы! — запричитала она. — Ребёнок не может спокойно по своему двору пройти. Ну, погоди, негодник. Я к родителям твоим пойду, в школу пойду к директору! Я до милиции доберусь! Вот они, преступники, откуда берутся!
— Они и в школе безобразничают, — запищала Зинка. — Из трубочек плюются, курят во дворе. А вчера в кабинете географии парту сломали. Они и Васька ещё, который вот убежал. А Васька, так тот в меня сегодня морковкой кинулся. И обзывался.
— Ну, я им покажу! Я и до Васьки этого доберусь. А к тебе, Петров, сегодня же домой зайду. Идём, Зинаида.
Они ушли. А Генка молча стоял и ковырял землю ботинком.
— Эх, зря ты, Геныч, связался с этим, — сказал я. — Нашёл из-за кого на дуэли драться.
— Да я и не из-за неё, — тихо сказал Генка. — Я так, вообще… Нельзя же ни за что в человека огрызком кидаться. Пусть даже в Пилюлю.
Осечка
Когда однажды я попал в камеру потерянных вещей, то был потрясён до глубины души. Чего только люди не теряют! Ну, я понимаю, пятачок посеять или зонтик в трамвае оставить — дело нехитрое. Но потерять арфу в футляре или правое переднее крыло автомобиля «Москвич» — это постараться нужно. Так что кому-то Генкина находка может показаться пустяком. Но я не согласен. Находочка была что надо! Такое не каждый день на дороге валяется.
А дело так было.
Я поднимался по Генкиной лестнице, мучительно соображая, как убедить Генку, что завтрашний опрос по русскому — дело нешуточное. И вдруг услышал выстрелы. Чем ближе я приближался к Генкиной квартире, тем громче становились выстрелы. «Вероятно, на Генку напали, — решил я. — Он отстреливается». Я торопливо пробежал последние ступеньки и позвонил. Выстрелы прекратились, и на пороге появился Генка. В руках он держал здоровенный молоток, а в коридоре стоял запах пороха.