Скажи им, что я сдался
Шрифт:
— Неужели? — окружают его люди. — И на чём же поднялся? Продаже редкого антиквариата? Ты бы госслужащим? Значит, наверное, скрытой информации? Органы? Да, точно! С ними никогда не прогадаешь!
Ёна начинает трясти сильнее, и внимательный господин Нойя не может этого не заметить.
— Да полно вам! Пристали к человеку! Он аж вспотел! Кыш! Кыш! Дайте ему отдышаться! Не все сразу!
Когда он разгоняет публику, которую сам и собрал, он приобнимает Ёна за плечи и ведёт к витрине. Из неё открывается живописный вид на алтарь Гао и людей, пришедших на поклон.
— Тебе не о чем переживать, —
— У него высокая должность? — холодно спрашивает Ён.
Улыбка пропадает с лица господина Нойя. Вся его павлинья раздутость мигом пропадает.
— Пока нет… — растерянно шепчет он, затем злобно косится в сторону сына.
Диан вытягивается по стойке смирно. С безразличием отталкивает нарушителей, желающих поближе подобраться к вертикально стоящему гробу. Он стоит на ступеньку ниже тонущего в свежих цветах Гао. Тот в своём стеклянном гробу, как кукла в коробке. Ён бы на его месте уже раз сто обернулся, но Диан ведёт себя так, будто за его спиной нет ничего особенного. Его внимание, пышущее презрением, направлено на людей перед ним. Есть ли что-то, что способно убрать с его лица это цинично-саркастическое выражение?
— Проблем у меня нет, — чешет бровь Ён, таким образом прикрывая ладонью бегающий взгляд. — Однако я слышал… То есть, знаете, я интересуюсь книгами. — Господин Нойя в недоумении, причём таком, что будучи личностью чересчур активной, даже не перебивает. — Меня интересует одна, и мне кажется, вы можете помочь.
— Как же это? — Его изумлению нет предела. Ноты детского удивления проскальзывают в каждом слове. — Я… и книги?
— Вообще, — начинает Ён, — я слышал, вы видели Великого Гао в ночь его смерти. Ну, на мероприятии?
— О, этот мальчишка! — возмущается тот, но быстро вспоминает, что находится не в той компании, где мог бы поливать грязью, кого пожелает. С незнакомцами всегда лучше быть настороже. — Да, я был. — Он достаёт белоснежный платок и промакивает им пот на лбу. — И что же? Если честно, видел его мельком. Он сказал, что не хочет быть среди сброда, — он нервно хохочет. — Это мы-то сброд? Вот. Сказал и был таков.
— Может, вы видели? Не было ли у него при себе во-от этого? — Ён аккуратно показывает ему снимок книги сказок.
— Не думаю, — мотает головой тот. — Не помню, чтобы он вообще что-то держал в руках. Возможно, он сохранил их пустыми,
— Может быть, вы знаете, где её достать? — продолжает Ён.
— С чего ты взял, что я могу это знать? — Очередная доза удивления грозит ему сердечным приступом.
— Слышал, — мягко тянет свою линию Ён, — вы читали оригинальные книги своему сыну, когда он был маленьким.
— Что? — от возмущения господин Нойя всплёскивает руками. — Кто вам сказал такую глупость? Будто у меня есть время читать этому выро… — он кашляет, проглатывая конец слова.
— Может, ваша жена? — Его реакция выбивает Ёна из колеи, но он не собирается отпускать свою жертву так быстро.
— Эта ду…? — Он снова взмахивает руками вне себя от злости и задевает поднос, который несёт проходящий мимо официант. Напитки проливаются, и один попадает на рубашку Ёна. Врач выдал её со словами беречь единственную новую одежду на выход. Он однажды сам собирается её надеть, пусть рубашка ему и маловата. Однако, кажется, как назло на рукав угодило красное вино. — Безрукий! — начинает вопить господин Нойя, увидев раздосадованного Ёна. — Выродок! На что только способен! Ты здесь для чего? Чтобы всё портить? — Официант извиняется, но даже удар по лицу, который он получил от господина Нойя, ситуации не улучшает. — Как такое ничтожество…
Ён хватает его за руки, избегая нового потока ударов, которыми тот хочет осыпать официанта. Наконец подходят охранники, и господин Нойя благополучно покидает зал, крича уже на них и выбиваясь, словно и их он порвёт, только дайте ему шанс.
— Не берите в голову, — окружают Ёна дамы. Две из них подталкивают подружку вперёд, затем смотрят на него и начинают хихикать. — У него проблемы с гневом. Что в его положение печально, конечно. — Говорящая театрально вздыхает и оглядывает Ёна с ног до головы. — Непонятно, что он вообще здесь делает. Весь в долгах, как в шелках. Наверно, снова подлизался к кому-то…
— Я как-то пошутила, что сын у него красив настолько, что я бы даже его купила, — продолжает другая. — Так этот дурень принял мои слова за чистую правду, и спросил за сколько возьму, — она игриво смеётся. — Я ему: «А он разве не женат?» А он мне: «Проблема решаема». Мнит себя прирождённым торговцем, даром что бесталанный. Хорошо, что его убрали. Без него как-то легче дышится! Ну да, сточной крысе не место среди кошек, конечно.
— А мне их сына жаль, — дует губы третья. — С такими родителями я бы точно сошла с ума! Или руки на себя наложила!
— Да что ты такое говоришь! — перебивает её подруга.
— И почему же? — подначивает её Ён.
— Отец явно свой гнев не контролирует, — поглядывает она сквозь стекло на предмет их разговора. — А мать не признаёт.
— Не признаёт? — вторит ей Ён.
— Ну да, я так слышала, — важно кивает болтушка. — Говорят, давно когда-то была то ли авария, то ли ещё что…
— А что там может случится при таком-то отце! — начинает судачить другая. — Если он при всех официанта не гнушается бить, представляете, что у них дома творится?