Скажи миру – «нет!»
Шрифт:
– Хах!
Эфес палаша врезается в лоб урса – глаза в кучку, харррррашоооо!!! Легкое движение кисти вправо – еще один забулькал перерезанным горлом… Над моим плечом змеиным телом скользнула шпага, рухнул урса, замахнувшийся на меня топором. Незнакомый мальчишка широко мне улыбнулся, а голос продолжал реветь:
Прольется кровь на камни,И грудь пронзит клинок —Но мести вскинут знамяВсе те, кто выжить смог!ВПЕРЕД, СЕВЕРЯНЕ!– Хах!
Отвесно сверху – в левое плечо. Левая сторона отваливается, как ломоть переспелого арбуза, в треске и брызгах, гулко звучит спружинивший щит. А вот это меня Танюшка учила –
– Хах!
Пусть пытка вспыхнет болью,Ударит рабства плеть —Сердец свободных волюВрагам не одолеть!ВПЕРЕД, СЕВЕРЯНЕ! [48]…Иван был мертв. Ятаган раскроил ему череп. Я молча опустился на колено рядом с ним, всмотрелся в неожиданно спокойное лицо с кровавым, густым, еще не успевшим застыть потеком в левый глаз. Что я о нем знал? Застенчивый. Тихий, даже и не поверишь, что он тут четвертый год. Влюбленный в паруса… Вот и все. Недолго я побыл его князем. Только и успел, что позвать за собой – на смерть. И он пошел. И успел только спасти мне жизнь.
48
Из книги Л. Спрэга дэ Кампа и Лин Картер «Легионы смерти».
Все.
Я протянул руку – закрыть глаза. И не сделал этого.
Пусть смотрит в небо. Оно красивое. Чистое.
– Скорей, скорей! – крикнул мне, тряся за плечо, незнакомый парнишка. – Да потом, скорей!..
…Боец редко видит всю картину боя. Казалось, горный лес выбрасывает мне навстречу все новых и новых урса и конца им не будет. Как не было страха и не было боли, хотя у меня, кажется, разошлись швы в боку и кто-то, похоже, сумел-таки достать меня в левую руку повыше локтя. Текло и в перчатку, и к рукаву, и никак не переставало – уж не вену ли перешибли?
– Хах!
Урса с проколотым горлом боком падает со скалы, телом проламывает кустарник внизу. Сталь звенит о сталь, вот, кстати, откуда у них сталь? Откуда все-таки? Дагой – остановить ятаган в свистящем полете, укол палашом прямо в щит, изо всех сил, так, что ломит руку – насквозь! Ударом ноги в щит я освободил палаш, увернулся от топора, подбил пинком ноги урса, размахивавшего этим оружием. Куда он там делся – я не знаю, потому что вокруг и других по-прежнему хватало. Вадим и Джек, оба с бастардами, крутили вокруг себя сверкающие лезвия, не успевавшие окраситься кровью от скорости ударов. Я не сообразил даже, откуда они взялись, хорошо было и то, что взялись вообще.
На юге пронзительно и ясно закричал рог – не наш, но это был и не сигнал урса.
– Идут! – завопил Вадим в мою сторону.
Да, идут. Вот теперь все и решится. Или урса побегут, или мало кто из нас унесет отсюда ноги. Да и стоит ли их тогда отсюда уносить?
– Хах!
Перекосив рот, садится, раскинув руки, урса с перерубленной шеей. Слева – блок дагой, удар ногой; рукоять в рукоять направо – переламывается ятаган, конец палаша входит в глазницу маски… Что такое?! Зацепили, кажется?!. Н-на!
– Хах!
Кто-то возле дерева, приколотый к нему ассегаями, рядом – драка… Вперед! Удар ногой в бедро, рукоятью даги в висок, острием даги назад, ногой в щит, палашом – отвесно – в голову – мокрый треск!
– Хах!
– Бегут! Ре-бя-та-а-а-а, они бегу-у-у-ут!!!
Дикий, истошный вопль, даже не человеческий крик, а вой волка, загнавшего добычу. И – эхо катится, дробясь на десятки таких же голосов, по всему горному лесу, отражаясь где-то впереди, возле Куры…
– Бегут!!! – подхватил я. – РО-О-О-ОСЬ!!!
Спины. Одинаковые спины крыс, наискось вскипающие кровью. Розовой пружиной выскакивает наружу позвоночник, коротко хрустят ребра.
Не дано им будет убежать. Ноги их ослабеют и подломятся, руки их опустятся и не смогут держать оружие. Страх пригнет их за шеи к земле тяжелыми гирями.
Мокрыми ошметками взрывается курчавый затылок. Ноги сами собой переносят через пролом, в который, объятые запредельным ужасом, сыплются урса. Я, кажется, научился летать?.. Ничего невозможного…
Небо. Солнце. Бронзовый щит в синеве. Луч – уколом меча. Танцующий диск. «Коловрат» – слово, название – откуда оно всплыло в памяти?!
Прыжок – вслед за живым клинком.
В небо. Гром музыки. Голоса внизу.
Полет.
О да, мы из расыЗавоевателей древних,Взносивших над Северным моремШирокий крашеный парусИ прыгавших с длинных струговНа плоский берег норманнский —В пределы старинных княжествПожары вносить и смерть.Уже не одно столетьеВот так мы бродим по миру,Мы бродим и трубим в трубы,Мы бродим и бьем в барабаны:– Не нужны ли крепкие руки,Не нужно ли твердое сердце,И красная кровь не нужна лиРеспублике иль королю?– Эй, мальчик, неси намВина поскорее,Малаги, портвейну,А главное – виски!Ну, что там такое:Подводная лодка,Плавучая мина?На это есть моряки!О да, мы из расыЗавоевателей древних,Которым вечно скитаться,Срываться с высоких башен,Тонуть в седых океанахИ буйной кровью своеюПоить ненасытных пьяниц —Железо, сталь и свинец.Но все-таки песни слагаютПоэты на разных наречьях,И западных и восточных;Но все-таки молят монахиВ Мадриде и на Афоне,Как свечи горя пред Богом;Но все-таки женщины грезят —О нас, и только о нас.– Олег, Олег, Олег.
Что, опять? Нет меня, я умер. Дайте же отдохнуть.
Вода лилась мне на лицо, и чья-то жесткая, но осторожная ладонь растирала ее по коже.
– Поливай, поливай…
Что еще за новости-то?!
– Я вам что – морковка?! – чужим голосом спросил я, открывая глаза. Надо мною маячило лицо Серого – это он окатывал меня из фляжки. Рядом был Вадим – а он меня за каким-то дьяволом умывал. Отовсюду слышались близкие и отдаленные крики, лязгал кое-где металл, торжествующе и возбужденно звучали голоса. Заревел рог – победно и яростно. – Что со мной? – Я попытался сесть, но голова резко закружилась, сознание отступило куда-то в темноту, и я бы треснулся затылком о камни, не подхвати меня мокрые руки Вадима. Вокруг стояли еще несколько человек – и моих ребят, и просто знакомых, и совсем незнакомых, – и в их взглядах я прочел восторг и страх. – Что случилось?! – требовательно спросил я. Серый, нагнувшись сбоку, осторожно развел мои пальцы на рукояти палаша – я с интересом наблюдал, как он их разгибает, – ничего не ощущающие, совершенно чужие, белые, с кровью под ногтями. Клинок палаша был тоже в крови – весь, и гарда в крови…
– Оглянись, – попросил Вадим, помогая мне развернуться корпусом. – Вон там ты бежал. Оцени.
Урса лежали позади – влево-вправо, в лужах сохнущей крови, среди ломаного и раздробленного оружия, четко обозначая мой путь к берегу Куры.
– Не помню, – сказал я, отворачиваясь. – Помню музыку… солнце танцевало с мечом… как горящая мельница в «Они сражались за Родину»…
– Заговаривается, – сказал кто-то.
И я, тряхнув головой, снова уставился на Вадима:
– Ты зачем меня умывал?