Скажи миру – «нет!»
Шрифт:
– Давай еще? – спросила она.
– Потанцуем? – Я сцепил пальцы у нее на затылке.
– Попрыгаем, – хихикнула Танюшка, – и покувыркаемся… – Она опустила руки мне на бедра, а потом свела впереди. Меня тряхнуло, я невольно выдохнул: «Ммннн…», а она мурлыкнула: – Готов?..
– Нахальство, – дрожащим голосом сказал я, еле сдерживаясь. – Да ты насильница…
Танюшка вскинула руки, толкнула меня в плечи, а я, падая на спину, успел обхватить ее за талию.
…Мы со смехом свалились на мох…
На этот раз мы устали конкретно. Даже
А проснулся от ощущения взгляда, заставившего меня сесть, схватившись за рукоять даги.
Танюшка спала рядом – на животе, подложив руки под голову. А Сергей сидел на камне возле моего оружия – спиной ко мне, его кожаная куртка была обернута вокруг пояса, солнце жарило его уже покрытую золотым загаром спину.
– Не дергайся, я не смотрю, – не поворачиваясь, бросил он. – Мы вас почти потеряли.
Я оперся на камень возле него. Особого смущения не было – Сергей ведь мой друг, да и что такого мы с Танюшкой делали?
– Ну извините, – немного насмешливо ответил я.
Сергей посмотрел на меня через плечо и широко улыбнулся:
– До чего же у тебя сейчас довольная физия, ты бы видел.
Я коротко ткнул его кулаком – косточками – между лопаток; вернее – хотел ткнуть, но Сергей быстро извернулся и, взяв меня на излом, прижал спиной к камню, сказав с шутливой угрозой:
– Ти-хо.
– Пусти, – улыбнулся я. Мне было хорошо даже вот так лежать с вывернутой рукой и смотреть в понимающие серые глаза друга. – Оденусь.
– Одевайтесь. – Сергей спрыгнул по другую сторону камня и свистнул: – Эгей, они идут! Нашлись!
Я присел на корточки рядом с Танюшкой. Она смотрела на меня из-под вздрагивающих пушистых ресниц с пляшущими на них золотыми искрами.
– Пора вставать? – Она села, и мы немедленно поцеловались.
– Пора, Тань. – Я посмотрел на разбросанную одежду. – И поскорей. Нас уже ищут.
– Я слышала Сережку. – Танюшка зевнула, изящно прикрыв ладонью рот. – Уффф… встаю!
– А может… – Я ей подмигнул. – Подождем вставать? Еще разок, только быстро?
Танюшка закусила губу. Смерила взглядом непоколебимо-загорелую спину Сергея. Стрельнула в меня зеленью глаз.
– Давай, – шепнула она, – только теперь давай ты, как тебе хочется. Сам… О-о, вижу, что ты можешь… сам.
И она прогнулась в моих руках назад – в поясе, раздвинув колени и бедра и подаваясь ближе.
– Сергей, мы сейчас, – сообщил я. – Быстро. Наверное…
В ближайшие два часа мы так и не ушли с тех холмов – наверное, не только нам с Танюшкой довелось найти среди них что-то важное. Когда я сам пришел в себя и ухитрился собрать рассеявшийся отряд, уже перевалило за полдень, и было ясно, что до лагеря Жюссо, о котором говорил Сергей, нам сегодня уже не добраться. Кое-кто вообще предлагал остаться здесь, но я заявил, что уж километров десять мы в честь наступившей весны вполне можем отмахать, – и нечего скрипеть.
Скрипеть мы все равно продолжали, в том числе – и я сам. А прошли всего километра три – навстречу нам, перевалившим через холм, из олеандровой рощи высыпал отряд.
Я взмахнул рукой, и мои ребята рассыпались в цепь, девчонки отступили за их спины. Ирка, Валя и Танюшка деловито защелкали затворами аркебуз. Джек с философским видом натянул лук. Колька снял с плеча ружье – у него еще оставалось две пули и одна мелкая дробь.
В отряде, вышедшем нам навстречу, было около десятка мальчишек. Они замерли напротив нас; у троих были аркебузы. Двое неспешно подкручивали пращи. От общего строя отделился черноволосый парень и, сделав несколько шагов, поднял вверх длинную, почти прямую саблю-эспадрон:
– Кто вы такие и чего вы хотите?! – Он говорил по-английски, а я уже достаточно хорошо понимал этот язык. – Если хотите схватки, то знайте – это наша земля, и мы будем ее защищать!
– Это Франсуа, – прошептал Сергей, подходя ко мне. У него в руках оружия не было. – Давай я поговорю? – Я кивнул, и он, сделав два шага вперед, махнул рукой: – Франсуа, это я, Серж, привет!
Сабля опустилась к ноге черноволосого француза.
Франсуа Жюссо со своим отрядом тоже не сидел на месте – просто зимовал на плоской вершине одного из холмов, в большом доме, плетеные стены которого были промазаны глиной, а боковыми столбами служили живые деревья. Четырнадцать парней, десять девчонок. До вчерашнего дня мальчишек было шестнадцать, но вчера вечером короткая, яростная схватка с захожими урса унесла жизни двоих ребят. Урса свернули в холмы, не решаясь больше атаковать. Франсуа погнался за ними, но мы успели раньше…
Все это Франсуа рассказал мне после обеда, когда мы сидели на теплом ветерке в роще, у подножия холма.
– Сколько ты здесь? – поинтересовался я, ставя босую ногу пяткой на пень, на котором сидел.
– Меньше года. – Француз сыпанул мне в руку сушеных яблок. – Я вообще-то был кадетом военной школы, а попал сюда еще с двумя нашими ребятами. Прибились к отряду франко-испанцев, с которым двинулись южным побережьем Европы на восток. В сентябре были аж в Крыму, где и попали урса в зубы. Лидер отряда был убит, а я тогда сумел возглавить оставшихся в живых и прорвался «на волю». С остатками отряда добрался в Грецию, где и зазимовал, сам видишь.
– Неплохо, вижу, – кивнул я и прислонился спиной к дереву. – Послушай, Франсуа… Ты знаешь Нори Пирелли?
– Мясника? – Франсуа вытянул ноги и потянулся сам. – Который со Спорад? Знаю.
– Я хочу… – Я оборвал себя и помолчал, потом заговорил иначе: – У меня был недолгий знакомый, который мог бы стать моим другом. Он пытался прикончить Нори, но не смог, а этой осенью погиб сам… Я хочу сделать то, что не удалось ему.
Франсуа не удивился:
– А твои люди пойдут за тобой? Нори – не урса.