Скажи пчелам, что меня больше нет
Шрифт:
В этом он не кривил душой. Однако перед самим собой признавал: исчезновение Бена дало ему цель, возможность выбраться из трясины вины и скорби, куда его затянуло после смерти Джейн.
День клонился к вечеру. Дэннис потер лицо: на подбородке у него уже начала пробиваться щетина.
– На ум приходят слова «иголка» и «стог сена», – сказал он. – Хотя теоретически можно его найти, если он жив.
– Не сомневаюсь, – твердо заявил Уильям. – У меня есть список… – Он на всякий случай дотронулся до нагрудного кармана, куда положил свернутый листок, – слава богу, тот был на месте. – Перечень ополченцев из двух отрядов,
– А-а, так вот зачем ты терся в компании…
– Да. К сожалению, ополченцев вербуют на короткий срок, а затем они разбредаются по своим фермам. Один отряд был из Северной Каролины, другой – из Вирджинии, но вчерашние не… – При воспоминании о них Уильям осекся. – Те люди… Неужели майор Олбрайт в самом деле собирается кого-то повесить?
Дэннис пожал плечами.
– Я не очень хорошо знаю майора, так что не мне судить. Возможно, он отдал приказ для острастки, чтобы напугать и разогнать остальных. Но троих взял в свой лагерь. Если майор поостынет к тому времени, как они туда доберутся, вероятно, их выпорют и отпустят. Люди под его командованием начнут задавать вопросы, вздумай он вешать гражданских без суда и следствия. Вряд ли это сыграет на руку офицеру с видами на продвижение по службе. Если, конечно, он в здравом уме. Хотя Олбрайт не производит такого впечатления, – задумчиво добавил Дэннис.
– Понятно. И кстати, насчет отсутствия здравого смысла… Что за околесицу ты тут нес о похищении Джорджа Вашингтона?
Рэндолл рассмеялся, и Уильям почувствовал, как кровь прилила к ушам.
– Ну, ты здесь ни при чем, – заверил он Уильяма. – Просто ruse de guerre [29] . Однако сработало, не так ли? Пришлось выдумать объяснение твоему outrе [30] виду. Шпионаж – единственная правдоподобная мысль, которая пришла мне в голову.
29
Военная хитрость (фр.).
30
Эксцентричный, из ряда вон (фр.).
Уильям хмыкнул и осторожно положил в рот суккоташ – обжаренные в сливочном масле кубики тыквы вперемешку с ломтиками кукурузных початков. Еда пришлась ему по вкусу, и он с энтузиазмом принялся за остальное, не обращая внимания на болезненные ощущения в разбитой губе. Дэннис с улыбкой наблюдал за тем, как приятель ест, но больше ни о чем не расспрашивал.
Когда тарелки опустели, оба погрузились в молчаливые раздумья – не как друзья, хотя и не как враги.
Дэннис взял бутылку бренди и встряхнул. Удовлетворенный тихим всплеском, он разлил остатки по стаканам и протянул один Уильяму.
– Предлагаю сделку, – сказал он. – Если узнаешь какие-либо новости об Иезекиле Ричардсоне, сообщи мне. Если я выясню что-нибудь о твоем кузене Бенджамине, сообщу тебе.
Уильям на мгновение замешкался, а затем твердо коснулся стакана Рэндолла своим.
– Идет.
Дэннис выпил и поставил стакан.
– Присылай
Уильям поморщился, но особого выбора у него не было.
– Через моего отца. Он с дядей в гарнизоне Прево, в Саванне.
Дэннис кивнул, отодвинул скамью и встал.
– Идет. Твоя лошадь снаружи. Вместе с ножом и мушкетом. Позволь спросить, куда ты направляешься?
– В Вирджинию.
Вообще-то Уильям принял решение только что, однако стоило его озвучить, как все сомнения отпали. Вирджиния. «Гора Джосайи».
Порывшись в кармане, Дэннис выложил на стол две гинеи и горсть мелких монет.
– До Вирджинии путь неблизкий. Считай это ссудой, – улыбнулся он Уильяму.
8
Визитеры
Фрэзер-Ридж
К полудню я по большей части разобралась с лекарствами, приняла трех пациентов с ожогами от ядовитого плюща, одного со сломанным пальцем на ноге (его обладатель в приступе гнева поддал мулу) и еще одного с укусом енота (не бешеного: охотник пошел подобрать сбитого с дерева зверя, однако обнаружилось, что тот жив; енот, конечно, пришел в бешенство, но отнюдь не в заразном смысле).
У Джейми дела шли куда лучше. Весь день к дому непрерывным потоком тянулись люди, движимые соседским радушием и любопытством. Женщины останавливались поболтать со мной о Маккензи, мужчины бродили с Джейми по территории и отбывали восвояси с обещаниями вернуться снова и помочь по хозяйству.
– Если завтра перевезем бревна с Роджером Маком и Йеном, то на следующий день Синклеры помогут с балками для пола. Даст бог, в среду заложим плиту под очаг, в пятницу постелим пол с Шоном Макхью и парой его ребят, а там и за стены возьмемся. Том Маклауд пообещал уделить мне полдня, да и сын Хирама Кромби, Джо, со сводным братом тоже согласны помочь. – Джейми улыбнулся. – Если хватит виски, через две недели у тебя будет крыша над головой, саксоночка.
Я с сомнением перевела взгляд с каменного фундамента на плывущие по небу облака.
– Крыша?
– Ну скорее всего из парусины, – признал он. – И тем не менее.
Джейми встал и, слегка морщась, потянулся.
– Почему бы тебе не передохнуть? – предложила я, взглянув на его ногу. Он заметно хромал, а нога походила на яркое лоскутное одеяло красного и фиолетового оттенков, с черными стежками моей штопки. – Эми оставила нам кувшин пива.
– Возможно, чуть позже, – сказал он. – А ты чем занята, саксоночка?
– Собиралась приготовить мазь из ягод остролиста для Лиззи Бердсли и немного укропной воды для ее малыша. Не знаешь, ему уже дали имя?
– Губерт.
– Как?
– Губерт, – повторил он с улыбкой. – По крайней мере, так мне позавчера сказал Кеззи. Говорит, это дань уважения покойному брату Моники.
– Хм. – Отец Лиззи, Джозеф Уэмисс, женился во второй раз на славной, хотя и немолодой немке, и Моника, не имевшая собственных детей, стала верной бабушкой растущему потомству Бердсли. – Возможно, они смогут называть его Берти, для краткости.