Скажу, что упал с моста
Шрифт:
— Ты чего? — удивился я.
— У него слух хороший, он прибежит и разгонит волков, а мы сможем добежать до ручья. Они ничего не сделают нам в воде, — скороговоркой ответил он.
— Носорог косорылая свинья! — крикнул я, не отводя взгляда от волков.
— Носорог толстозадый трус!
— Носорог шлюхин сын!
— Rhinoceros est sordidus spurius infirmos fluxus!
Последнее носорогу особенно не понравилось, он вылез из куста и пошел посмотреть, кто его так нехорошо ругает. Волки зарычали.
Носорог, похоже, узнал нас, злобно фыркнул
Один волк действительно испугался, поджал хвост и сбежал с дороги. Второй все-таки прыгнул на меня, целясь в горло и проскочив между кордом и кинжалом. Я повалился на спину, выпустил оружие и схватил волка двумя руками за шею под челюстью. Альбрехт с разбега влетел в ручей выше, чем по колено и обернулся, не увидев меня рядом.
— Берегись! — крикнул Альбрехт.
Я спиной почувствовал дрожь земли и краем глаза увидел наставленный на меня рог. Волк тоже повернул голову, взвизгнул, уперся в меня лапами и попытался вырваться. Я бы его с удовольствием отпустил, но не успел.
Страшный удар рогом пробил волка насквозь, я все-таки не отпустил его, поэтому меня подняло с земли и потащило по грязи. Хорошо, что не отпустил, а то бы лежать мне под ногами у носорога.
Слава Богу, что волк уронил меня у кромки воды. Носорог вбежал в ручей, почувствовал под ногами грязь, из которой он только что с трудом выбрался, и остановился. Я разжал руки, задержал дыхание и упал в воду.
Как я уже говорил, да тут и нарисовано, глаза у носорога посажены низко. Поэтому, если какая-то гадость висит на роге, ему закрывает обзор. Носорог здраво рассудил, что волчья туша на носу ему не нужна, и пошел на берег, чтобы ее обо что-нибудь счистить.
Я вынырнул. Бледный Альбрехт, по-видимому, уже молился за упокой моей души.
— Живой! И не обосрался! — искренне удивился он. — Натягивай быстрее! — и протянул мне арбалет.
Я снял с пояса «козью ногу», зацепил за тетиву и упоры и двинулся к берегу, чтобы взвести арбалет, наступив ногой в стремя, и не замочить тетиву. У кромки воды лежали мои кинжал и корд. Я сунул их обратно в ножны и поставил стремя на более-менее твердое место.
Натянуть тетиву мне не дал носорог. Он счистил тушу волка с рога и вернулся. Я отступил в воду. Он пошел за мной, осторожно переставляя ноги, чтобы опять не провалиться по брюхо. Зловещий рог был нацелен мне в голову.
У меня в руках был бесполезный незаряженный арбалет. И я не придумал ничего лучше, кроме как надеть стремя арбалета на рог, продолжая держаться правой рукой за «козью ногу».
Носорог почувствовал, что у него на роге что-то висит, и сдал назад. Нашими общими усилиями тетива натянулась и закрепилась, но зверь продолжал отступать задом, а я не отпускал внезапно ставший ценным арбалет.
— Э-ге-ге-ге-гей!!! — заорал Альбрехт, замахиваясь мечом.
Носорог тут же встал в свою боевую позицию,
— Лови! — крикнул я и бросил арбалет Альбрехту.
Носорог мотнул головой, отслеживая арбалет, и увидел стоявшего в десяти шагах человека, который два раза больно уколол его в хвост. Он опознал врага за считанные удары сердца, за это время Альбрехт успел положить болт на тетиву и прицелиться.
Зверь бросился на Альбрехта одновременно с выстрелом. Болт попал в переднюю ногу чуть выше колена или что у них там вместо коленей. Нога подломилась, и носорог упал, а я выхватил корд и ударил зверя в верхнюю часть спины. Левой рукой я обхватил обух, правой упирался в навершие. Корд воткнулся почти на фут.
Носорог взревел, встал на ноги и снова атаковал Альбрехта. Тот попытался убежать на середину ручья, но воды и там было чуть больше, чем на пару футов, а дно достаточно твердое, чтобы носорог не увяз.
Однако же развить в воде привычную на суше скорость атаки носорогу не удалось. Удар рогом не достиг цели, но сбил Альбрехта с ног и уронил его на морду чудовища. С охотником на морде, вцепившимся в уши и застрявшим ногой между маленьким задним рогом и большим передним, носорог повернулся и побежал обратно на берег, яростно мотая головой.
Я схватился за корд в надежде выдернуть клинок и дать крови выход из раны. Корд погнулся, а я отлетел в сторону. Это, наверное, было глупо, но я побежал за носорогом с топором в руках.
— Глупо? Почему глупо? — спросил священник.
— Что бы я смог сделать чудовищу с этим топором? Я вообще зря его не оставил в домике, раны глубиной в ладонь носорога не пугают.
— Ты бы мог подрубить ему те самые сухожилия на задних ногах.
— Да? Пожалуй. Но тогда я про них забыл.
— Продолжай. Что было дальше?
Носорог был очень зол, но ничего не видел и бежал вслепую, на ощупь. Вниз бежать легче, чем вверх, а по твердой земле легче, чем по мягкой. Он быстро оказался на тропе, которая вела к домику, доскакал по ней до крыльца, запнулся о ступеньки и врезался мордой в деревянное крыльцо. Альбрехт не удержался, слетел с морды и влетел в дверь, которая не была заперта и открывалась вовнутрь.
Я говорю «дверь», а правильнее было бы сказать «двери». Там было две створки, и в них мог бы войти рыцарь с дамой под руку, причем на рыцаре мог быть берет с перьями, а на даме пышное платье и высокий колпак с вуалью.
Я замер в паре десятков шагов от задницы носорога. Даже хромая на одну ногу, он бегал быстрее меня. Куда податься, в лес, или в пруд?
Носорог избавил меня от сомнений. Он повертел головой и направил свои стопы в дом.
«Попался», — подумал я. Если закрыть носорога в доме, как он сможет выйти? Стены фахверковые, на вид крепкие. Двери дубовые, открываются внутрь. В окна он не пролезет. Конечно, он смог бы сломать дверь, но как он, с его-то зрением и в полутьме поймет, что этот кусок стены — дверь?