Сказительница
Шрифт:
Но невозможно было и усомниться в реакции фигуры, заключенной в туманный круг. Мужчина закричал от боли, когда линии начали переливать Силу в волшебницу. Крик пленника вздымался все выше и выше…
… и неожиданно смолк. Наступила тишина. Линии Силы растворились в теле волшебницы, туман медленно рассеялся.
Эйдрис увидела в пентаграмме высокого мужчину с красивым надменным лицом с чертами Древней Расы. Этот человек мог бы быть отцом или старшим братом Алона, так он на него походил. На незнакомце одежда охотника или лесника… короткий плащ, кожаная куртка, коричневые брюки и высокие мягкие сапоги. На поясе кинжал с богатыми украшениями, на боку более практичный короткий меч.
Последние клубы тумана рассеялись. Мужчина смотрел на женщину, стоявшую перед ним в темной пещере, и на лице его проступил ужас.
— Моя Сила… — сдавленным голосом начал он.
— Теперь она моя, лорд Динзил! — восторженно воскликнула волшебница.
— Но… почему? — ошеломленно спросил он.
Эйдрис по-прежнему не видела лица женщины, но в голосе той слышалась жестокая усмешка.
— Ты мужчина, а мужчине противоестественно владеть волшебством. — Она гордо подняла голову. — Единственные подлинные сосуды Силы — женщины. Много лет назад я утратила свою Силу, но теперь… — Она согнула пальцы, и на мгновение они вспыхнули пурпурным светом, — теперь я вернула себе потерянное… да и получила больше, гораздо больше!
— Динзил! — негромко прошептал Алон. — Мне следовало догадаться…
— Кто он? — спросила Эйдрис, взглянув на своего спутника.
Но тот покачал головой.
— Потом.
Неожиданно темный посвященный негромко застонал и пошатнулся. Поднес руку к голове, с криком отчаяния отдернул, широко расставив пальцы. И Эйдрис увидела, как кожа его покрылась венами и пятнами старости. На ее глазах она продолжала сморщиваться. Лицо посвященного стало похоже на сухую корку хлеба, вымоченную в похлебке. Морщины поползли по щекам, в черных волосах заблестела седина.
— Моя Сила… — шептал чародей, — моя Сила…
— Боюсь, только она сохраняла тебе молодость, милорд, — спокойно сказала волшебница. — Теперь, когда она ушла, твои годы возвращаются к тебе… а их много, этих годов, не правда ли?
Динзил ничего не ответил. Его высокое тело содрогалось, с каждой конвульсией он, казалось, съеживается. Волосы его стали седыми и поредели, лицо теперь казалось сделанным из пергамента, скомканного неосторожной рукой. Губы его разошлись, он ахнул от боли, и изо рта потоком вылетели зубы и застучали по каменному полу пещеры. Динзил протянул руку-лапу к волшебнице, и они услышали голос, больше не звучный и сильный, но резкий и задыхающийся голос из беззубого рта.
— Я бы проклял тебя, колдунья, если бы мог… проклинаю тебя последним своим дыханием!
Волшебница рассмеялась.
— Да, — прохрипел старик, который только что еще был Динзилом, темным посвященным, — смейся, пока можешь, колдунья. У меня нет зубов, чтобы укусить тебя, но мои проклятия тебя настигнут. Левая Тропа многого требует. Тьма берет тяжелую плату со своих слуг. Еще до смерти ты поймешь, что впустила в себя, и в этом мое проклятие. Пусть оно свершится поскорее!
— Это тебе следует беспокоиться о смерти, милорд, — насмешливо ответила волшебница. Она слегка откинула капюшон, и путники увидели, что лицо ее изменилось, стало молодым и сильным. Из-под капюшона выбился клок волос, волосы черные, как недавно у Динзила.
Небрежным взмахом руки женщина погасила свечи, потом указала на выход из пещеры.
— Наше дело закончено, милорд. Ты больше здесь не нужен, почему бы тебе не уйти? Думаю, местность вокруг пещеры будет тебе знакома… хотя у ее обитателей нет причин тебя любить.
С достоинством и мужеством, которые восхитили Эйдрис, хоть перед ней и темный посвященный, Динзил распрямился, как мог, и побрел к выходу.
— Эй, старик, тебе это понадобится, — насмешливо сказала ему вслед волшебница и протянула свою палку. Эйдрис показалось, что он швырнет палку в свою мучительницу, но Динзил ничего не ответил и не оглянулся.
Волшебница веткой быстро стерла следы своего колдовства, потом взяла мешок и надела на плечо.
— А теперь, — сказала она, — воспользуемся этим зеркалом.
Она повернулась лицом к зрителям, и они впервые смогли ее ясно разглядеть. Эйдрис увидела, что она тоже из Древней Расы, что это женщина средних лет, с сильными четкими чертами лица, слишком тонкими, чтобы казаться красивыми.
И тут же услышала, как ахнул Алон.
— Яхне! — прошептал он. — Но как… почему…
Эйдрис широко раскрыла рот. Мудрая женщина, которая первой учила его волшебству! Неужели это действительно она, по другую сторону зеркала-Врат, погруженная в темный ритуал? Она вспомнила, с каким лицом рассказывал о ней Алон, вспомнила его слова, что он никогда не хотел стать ее оружием.
Женщина направилась к ним, подняла свою ветку и произнесла несколько слов. В зеркале-кристалле заклубился пурпурный туман, болезненным сиянием озарив ее лицо. Неожиданно глаза женщины широко распахнулись. Она впервые заметила присутствие посторонних.
— Кто… — начала она, но тут же замолчала, глядя на Алона. — Да ведь это мой юный воспитанник, который совсем вырос, — сказала она немного погодя, потом улыбнулась, и от этой улыбки Эйдрис захотелось извлечь из своего посоха клинок.
— Молодой Алон, какая удачная встреча! Я собиралась отыскать тебя, хотя и не так быстро. Я должна сначала навестить других, прежде чем принять бывшего ученика Хилариона.
— Ты знаешь… — начал Алон и смолк, прежде чем Эйдрис толкнула его, чтобы заставить замолчать. Может, у этой женщины есть Сила и знания, но незачем сообщать ей то, чего она еще не знает.
— Знаю… я многое знаю, мой прекрасный юный посвященный. Гораздо больше, чем даже полгода назад, чему ты, несомненно, был свидетелем. А как ты здесь оказался, Алон? Случайно? Маловероятно. Может, тебя привлекли мои чары. В конце концов Сила притягивает Силу, верно?
Алон продолжал молчать, и волшебница впервые обратила внимание на Эйдрис.
— А кто твоя прекрасная спутница, Алон? Твоя супруга? Или что-то… менее формальное? Возлюбленная?
Сказительнице приходилось и раньше слышать насмешки в бою, и она не позволила себе реагировать на оскорбления Яхне, но Алон с проклятием шагнул вперед.
— Нет, Алон, — негромко сказала Эйдрис, схватив его за руку. — Она именно этого хочет.
— Проницательная девушка, — с улыбкой сказала волшебница. Глаза ее блестели, и Эйдрис показалось, что не только от пурпурного сияния по ту сторону кристалла. Молодая женщина глотнула, ей неожиданно стало страшно. — А что это за символ на твоем посохе? — спросила Яхне, задумчиво прищурившись. Чуть позже она рассмеялась. — О, очень хорошо! Действительно хорошо! Повелитель грифонов! Наследник Ландисла! Тебе его дал сам Керован? Кажется… да, следующим я навещу именно его!