Сказительница
Шрифт:
Алон вернулся уже в темноте. Эйдрис разожгла небольшой костер и поэтому разглядела только очертания его фигуры на фоне желтых звезд, обозначавших лагерь их преследователей.
— Они ближе, — заметила она, измеряя расстояние на глаз. Алон сел рядом с усталым вздохом. Негромко поблагодарил, когда она дала ему миску с едой.
— Если сумеют сохранить прежнюю скорость, завтра к этому времени почти догонят, — заметила сказительница, доедая свою порцию. Она неуверенно прикусила губу, потом заявила: — Завтра утром нам лучше расстаться,
— Нет, — ответил решительно ее спутник. — Завтра они нас не догонят. Скалы их задержат, как сегодня задержали нас.
— Ну, если не завтра, то послезавтра. Мы должны расстаться, чтобы я могла в одиночку идти быстрее!
Он повернул голову, глядя на нее, но в слабом свете костра она не могла разглядеть его лицо.
— Если завтра вечером они будут ближе, — спокойно сказал Алон, — я сделаю, как ты говоришь. Хорошо?
— Да, — ответила Эйдрис, чувствуя, как напрягается, словно струна арфы. — Алон… я… я тебе благодарна за то, что ты мне помог. Я… желаю тебе добра.
Он ничего не ответил.
К следующему вечеру они добрались до начала горного прохода, но Эйдрис это достижение не радовало. Им повезет, если завтра они сумеют пройти половину сегодняшнего пути, и стражники, которым не нужно вести лошадей по каменистой тропе, их быстро догонят.
Оглянувшись на горный склон, по которому они с таким трудом поднялись, Эйдрис озадаченно нахмурилась. Не видно ни следа волшебницы и ее отряда. Она сказала об этом Алону, и ее спутник предположил, что преследователи потеряли их.
— Но она может следить за нами с помощью своего колдовского камня, — возразила Эйдрис. — Ты сам так сказал.
— Использование Силы очень утомляет ее владельца, — ответил Алон. — Может, она наконец ослабла. Или не смогла заставить себя двигаться дальше на восток.
Сказительница медленно покачала головой, вспоминая одержимое выражение женщины из Эсткарпа.
— Она не сдастся, даже если ее потребуется привязать к лошади и везти. Вероятней, они просто заночевали в долине, а не на вершине хребта, где мы могли бы их увидеть.
— Они нас потеряли, — настаивал Алон. — Я сегодня часто оглядывался и ни разу их не увидел. Думаю, сегодня мы можем ночевать без страха. — Он отвернулся, бросив через плечо: — Скоро вернусь.
В этот день Стальной Коготь принес кролика, Эйдрис освежевала его и положила в котелок, добавив немного овощей и трав. Потом достала клинок из посоха и потренировалась, нанося удары и парируя удары воображаемого противника. Наконец, вспотев, тяжело дыша, она остановилась. Последние лучи солнца исчезли за горной вершиной.
Алон все еще не возвращался. «Наверно, задерживается сознательно, — с растущим раздражением подумала Эйдрис. — Теперь уже слишком темно для урока».
Нахмурившись, она спустилась по склону, решив прочесть своему нерадивому ученику лекцию о важности ежедневных упражнений, если он хочет достичь хоть какого-то мастерства.
Но тут ей пришла в голову неожиданная мысль: «А что если его схватили, и я иду в ловушку?»
Сказительница пошла с осторожностью разведчика, стараясь не сдвинуть ни один камень, укрываясь за выступами и используя все другие возможности.
И неожиданно увидела своего спутника. Тот наклонился над каменистой поверхностью и негромко напевал. В одной руке у него был черный конский волос, и он проводил им над отчетливым отпечатком копыта на суглинистой почве. Напрягая слух, Эйдрис расслышала отдельные слова тайной формы Древнего языка.
Она продолжала молча наблюдать. Алон кончил петь и распрямился. Высоко поднял руки, и неожиданно отпечаток копыта, царапина на камне, сделанная подковой коня, груда помета — все это засветилось фиолетовым светом…
… и исчезло!
С земли поднялся туман и потек по склону вниз, устремился вдоль их тропы. Сказительница инстинктивно поняла, что этот туман скроет все следы их прохода.
Алон постоял немного, подняв руки. Потом громко вздохнул, плечи его поникли. «Волшебство, действительно, истощает», — горько подумала Эйдрис. Щекам ее стало горячо от стыда и ярости. Она вспомнила, как рассказывала ему о своем детстве в Кар Гарудине. «Как я могла не увидеть правду?»
Только на мгновение позволил себе молодой человек отдохнуть, потом торопливо, как могли нести ноги, начал подниматься по склону.
Эйдрис подпустила его к своему укрытию, потом вышла и преградила дорогу.
— Теперь я понимаю, почему ты был так уверен, что волшебница не найдет наш след, — сказала она негромко, несмотря на свой гнев.
Он остановился и долго смотрел на нее. Лицо его в сумерках казалось бледным. Наконец он сказал:
— Прости. Ты имеешь право сердиться.
— Еще бы, клянусь правой рукой Картена Справедливого! — ответила Эйдрис. От ярости она дрожала. — Я тебе поверила, а ты все это время исподтишка смеялся надо мной! Великий посвященный! Ты не просто деревенский мудрец, ты не новичок в тайных искусствах! Это я вижу! Посвященный, который пользуется своими знаниями, чтобы защитить бедную невежественную сказительницу… — Она глотнула, и вкус гнева походил па желчь. — Что ж, отныне я могу защищаться сама! Ты мне не нужен!
— Я это знаю, — спокойно ответил он.
Это признание застало ее врасплох.
— Ты ведь сама решила, что я не обладаю Силой, и меня не спрашивала, — напомнил он. — Я тебе не солгал.
— Ты позволил мне поверить в неправду, — вспыхнула Эйдрис. — Это одно и то же!
— Ты имеешь право, — устало повторил он. — Но… госпожа… к тому времени, как я осознал свою ошибку, я слишком запутался. Я знал, что ты рассердишься, и не хотел причинять тебе боль. — Он поколебался, потом негромко продолжил: — А вчера, когда ты сказала, что мы должны расстаться, я понял, что если ты узнаешь правду, мы действительно разойдемся… а я не хочу, чтобы это произошло.