Сказительница
Шрифт:
— Камень? — переспросила Эйдрис. — Какой камень?
— Камень Коннард, — сказал Дуратан. — Это целебный камень большой силы. Он находится в пещере, в горах далеко отсюда. Осколок этого камня излечил тетку Нолар, мозг которой повредился во время Великой Перемены. Когда-то эта женщина была одной из волшебниц.
— Осколок? А мы можем его получить? — сердце у Эйдрис сильно забилось, как птица, попавшая в ловушку и пытающаяся спастись.
— Увы, у меня его больше нет, — сказала Нолар.
— Вскоре после излечения Элгарет осколок привлек меня к камню и там слился с ним, — добавила она немного погодя. — И поэтому у меня его нет больше. И не думаю, что за прошедшие годы был найден другой. А можешь ты отвезти отца к камню?
— Камень Коннард… — прошептала Эйдрис. Сердце ее упало. Она представила себе бесконечное утомительное возвращение в Кар Гарудин, потом поездку с отцом, вначале через горы, потом через пустыню, ограничивающую Арвон, потом по долинам Высшего Халлака, через море, потом придется пересечь весь Эсткарп..
Эйдрис не видела возможности совершить такое путешествие. Джервон может идти целый день, но только если его ведут за руку. Он ездит верхом, но не может управлять конем, его нужно вести. Каждую ночь в его комнате ночует слуга или нянька, чтобы он не ушел куда-нибудь…
Сказительница глотнула, чтобы снять напряжение в горле. «Должен быть другой выход, — подумала она. — Боги не могут быть так жестоки, не могут требовать от отца такого опасного путешествия!»
Не говоря уже о том, что ей невыносима сама мысль — продемонстрировать отца в таком состоянии любопытным. Она поморщилась, представив себе сочувственные или презрительные взгляды, которые будут бросать на Джервона, спотыкающегося, с расслабленным ртом.
— Привезти его было бы исключительно трудно, я знаю, — сказала целительница, словно прочитав мысли девушки. — И должна предупредить, что путь к месту камня долог и опасен. После Великой Перемены в горах появились необычные опасные существа, они представляют серьезную угрозу для путников.
Сказительнице захотелось опустить голову и заплакать, но она заставила себя расправить плечи и прямо посмотреть в глаза Дуратану и Нолар.
— Я сделаю то, что должна, — сказала она. «Может, его можно будет переносить в крытых носилках…»— устало подумала она.
— Но тебе одной предпринять такое путешествие. — начала леди Нолар и смолкла, покачав головой.
— Я уверена, лорд Керован и госпожа Джойсана помогут мне привезти отца, — ответила Эйдрис и добавила с горькой откровенностью: — Но одно заставляет меня колебаться. А что, если поездка к камню не поможет Джервону? Или он погибнет по пути туда?
Летописец и целительница кивнули ей, очевидно, понимая причины ее колебаний и отчаяния.
Неожиданно рядом шевельнулся Алон, о присутствии которого девушка почти забыла. Он откашлялся.
— Госпожа Нолар, — сказал юноша, указывая на свиток с рунами, лежащий на столе, — можно мне осмотреть эту рукопись? Эти руны напоминают мне свиток, который есть в собрании моего лорда Хилариона. Он имеет отношение к исцелению, и если это его копия…
Дуратан распрямился, брови его удивленно поднялись.
— Хиларион? Я слышал это имя от своего друга Кемока Трегарта.
— Ты знаешь Кемока? — спросил тоже удивленно Алон.
— Мы вместе сражались на границе и стали не только соратниками, но и друзьями. После ранения Кемок приехал в Лормт, и я встретил его здесь незадолго до Великой Перемены. После того, как Эскор снова был заселен Древней Расой, мы стали переписываться. Посылаем письма с путниками или с почтовыми птицами. — Летописец задумался. — Кемок рассказывал о Хиларионе, муже своей сестры. И ты его ученик?
Алон нерешительно помолчал.
— Не совсем. Хиларион и его госпожа усыновили меня, когда я ребенком, лишенный в Карстене родителей и семьи, оказался в Эскоре. Хиларион многому научил меня… читать и писать, разгадывать древние записи, рассказал мне старинные предания.
Дуратан пристально посмотрел на него, но прежде чем летописец снова заговорил, Алон обратился к Нолар:
— Прошу тебя, госпожа… можно мне осмотреть свиток?
Целительница испытующе на него посмотрела, потом кивнула.
— Конечно, — ответила она. — Однако будь осторожен. Как ты, несомненно, знаешь, свитки бывают очень хрупкими.
— Я буду осторожен, — пообещал Алон, беря в руки металлический цилиндр. Медленными осторожными движениями юноша извлек старинный свиток и начал его разворачивать.
Эйдрис через его плечо смотрела на текст. Буквы вылиняли так, что стали почти неразличимы, а рунические символы древнего языка казались необыкновенно архаичными. Сказительница разбирала лишь отдельные слова.
— Ага… — сказал Алон, рассматривая старинную рукопись. — Да, это действительно копия знакомого мне свитка. А вот здесь… — Он указал на абзац в самом конце, — вот здесь место, о котором я говорил.
Палец молодого человека коснулся выцветших строк, и они неожиданно стали четкими, ярко-фиолетовыми в пыльных лучах солнца.
Дуратан и Нолар ахнули, потом вскочили и недоверчиво смотрели на свиток.
— Что ты сделал? — спросила Нолар, первой обретя дар речи. — Это фиолетовый цвет, цвет великой Силы!
— Великая Сила? — Эйдрис широко раскрытыми глазами смотрела на Алона. — Ты…
Он, покачав головой, заставил ее замолчать.
— Я ничего не сделал, — сказал Алон. — На этой странице лежало заклятие. — Лицо его неожиданно осунулось от усталости, как будто прикосновение к рукописи отняло у него все силы. — Я слышал, как Хиларион об этом рассказывал. Старинное заклинание очищения. Если у ищущего очень большая необходимость, слова станут видны, даже когда чернила выцветут. Если бы ты коснулась рун, они тоже стали бы видны. Вот…