Сказительница
Шрифт:
— Хорошо, — прошептал Алон, потом встал и подошел к ближайшему стражнику. Мгновение спустя он вернулся с ножом в руке. Несколькими движениями перерезал путы Эйдрис. — Надо уходить побыстрее, — сказал он, не беспокоясь о том, чтобы понизить голос — Тройной круг не выстоит против рассвета.
Сказительница перевела взгляд со спящих стражников на животных, стоящих в нескольких шагах.
— Они это сделали? — в волнении прошептала она. — Как могут конь и сокол использовать сонные чары?
— У зверей есть свое волшебство, —
— А что с часовыми? И с волшебницей?
— Все спят. — Он взял ее руки в свои и принялся растирать. Она была поражена тем, как распухли его пальцы. И когда в отчаянии воскликнула, Алон посмотрел на свои пальцы и осторожно согнул их. — Стражник был не очень нежен, — мрачно согласился он. — Мне дали ясно понять, что я не почетный пленник.
Мгновение спустя он встал и помог девушке распрямиться. Они потопали, поразминали пальцы ног, морщась от боли восстанавливающегося кровообращения.
Наконец Алон покрепче закрепил плащ на плечах Эйдрис.
— Пошли, — сказал он. — Мы должны торопиться.
Девушка последовала за ним в лагерь. Она с удивлением смотрела на спокойные лица спящих. Никто не пошевелился, пока они отыскивали свое добро. В лунном свете даже волшебница казалась другой, ее строгое лицо расслабилось и стало уязвимым во сне. «Так велика сила волшебства тройного круга животных, что у них не было времени даже насторожиться», — с благоговением подумала Эйдрис.
— Отыщи свое оружие, — сказал Алон с противоположной стороны лагеря. — Я соберу немного припасов. Двигаться будем быстро и налегке.
Сказительница отыскала свой меч и посох, потом, подчиняясь порыву, взяла меч и оружейный пояс лейтенанта, лежавшие рядом с его расслабленным телом.
— Вот, — сказала она, протягивая оружие спутнику, — надевай это.
Он взял и с сомнением надел пояс.
— Не так! Ниже, пусть опирается на бедра… вот так. — Она поправила пояс. — Когда будет время, начну учить тебя пользоваться этим.
В лунном свете она увидела, как он сухо улыбнулся.
— Ты считаешь, мне необходимо научиться солдатскому мастерству?
— Да, — твердо ответила она и осмотрела его, упираясь руками в бока. — Если нам еще предстоит ехать вместе, пусть хоть часть дня, я хочу, чтобы ты был вооружен. Я не могу вечно защищать тебя.
Он рассмеялся и взял сумку с едой.
— Да, конечно, не можешь, хотя накануне вечером ты очень хорошо это делала. — Он посмотрел па меч у себя на боку. — Не могу дождаться.
Отвязав лошадей стражников, освобожденные пленники помахали факелами и одеялами, и лошади с фырканьем разбежались, скрылись в темноте. Алон сел на Монсо и посадил Эйдрис за собой.
— В Лормт, — сказал он, поворачивая кеплианца носом на восток.
Эйдрис кивнула.
— В Лормт! — повторила она. — И пусть побережется тот, кто попытается снова нас остановить!
Езда в темноте конца ночи раздражала: беглецы не могли воспользоваться преимуществом в скорости. Большую часть пути они ехали частым лесом, а на открытых местах слишком велик риск: Монсо мог попасть копытом в нору какого-нибудь подземного жителя и сломать ногу. Путники вынуждены были двигаться шагом, когда все в них требовало бега.
Утомленная событиями дня, Эйдрис обнаружила, что у нее сами собой закрываются глаза. Ритмичное покачивание кеплианца действовало усыпляюще. В убывающем лунном свете окружающий ландшафт стал казаться призрачным, нереальным. Глаза девушки закрылись…
Монсо остановился, и Эйдрис проснулась. Она поняла, что задремала, прижавшись щекой к спине Алона. И торопливо выпрямилась, чувствуя, как краснеет.
— Приехали?
— Нет, у нас еще примерно час пути, — ответил Алон.
Тьма рассеивалась, на востоке появилось слабое розовое свечение. Скоро рассвет.
Сказительница напрягала зрение, разглядывая местность впереди. Серые скалы, молодая поросль леса. Вдали виднелся дом с крытой тростником крышей. Вся местность выглядела странно дикой, смятой.
— Что так перемешало здесь все? Великая Перемена?
— Да, — ответил Алон. — Но сам Лормт был защищен. Древние, соорудившие его стены и башни, заложили в их основания шары из кванской стали — это синий металл, из которого сделаны глаза твоего грифона. Основание одной из башен разрушилось, и шар был утрачен, поэтому, когда земля поднялась, эта башня рухнула, прихватив с собой часть соседней башни и соединяющую их стену. Но остальные две башни устояли.
Монсо позволили попастись несколько минут, сами путники размяли ноги, немного поели и плеснули в лица воды из быстрого соседнего ручья. Вода, очевидно, стекала с гор, которые теперь виднелись на востоке, и была такой холодной, что у Эйдрис заныли зубы.
Она не могла удержаться и все время оглядывалась, напрягая слух, ожидая услышать стук копыт, хотя понимала, что сейчас их похитители только еще просыпаются. Кожу на затылке девушки покалывало: она представляла себе ярость волшебницы, когда та обнаружит, что ее добыча снова сбежала.
— Сейчас тройной круг животных, наверно, уже не действует, — сказала Эйдрис. — Мы не должны задерживаться, Алон.
Он оставался спокоен.
— Мы их опередили на несколько часов, а когда снова двинемся, Монсо сможет скакать быстро.
— Но они знают, куда мы направляемся. — Девушка вспомнила холодный взгляд серых глаз волшебницы и с тревогой глотнула. — А эта волшебница… она так легко не сдастся.
Алон натянул повод коня, лицо юноши стало серьезным.
— Тогда нужно продолжать уходить от них. Не хочу провести остаток жизни в какой-нибудь темнице в Рилон Корнерсе.